Невероятная история Макса Тиволи

Я вступал в самую прекрасную пору жизни – лишь тогда я казался тем, кем был, – и в это счастливое время Бог преподнес мне подарок, которого я жаждал больше всего на свете. Я подыскал уютную чайную с красными бумажными обоями и задернутыми занавесками, чья желтая ткань благодаря прохожим стала сценой целого театра теней. Увы, стоило нам сесть и сделать заказ, как я осознал свою удачу и потерял дар речи. Свершилось! Мечта сбылась. Я сидел напротив Элис, совсем как в прошлый раз. Слышал ее вздох, когда принесли чай. Видел сладострастно прикрытые веки, когда Элис надкусила пирожное. Смотрел на пятнышко такой знакомой сияющей розовой кожи, которое она забыла напудрить. Мы беседовали, и я был счастлив. Если уж судьба вручила мне вместо тела маскарадный костюм и лишь благодаря этому маскараду я мог быть рядом с возлюбленной, я смирюсь. Элис никогда не узнает. Ей даже не обязательно любить меня. Я заметил на ее пальце золотое кольцо.

– Я и не думала, что увижу сегодня чью-либо смерть, – призналась Элис, когда мы закончили обмениваться шаблонными фразами, принятыми при знакомстве.

– Никто бы не подумал.

– Я ожидала самого обыкновенного дня. – Элис улыбнулась прежней улыбкой. – Простите мою болтливость, это все нервы. Я хотела купить фотоаппарат. И целый час рассматривала различные модели, а когда сказала учтивому на вид продавцу, что выбираю фотоаппарат для себя, он присвистнул и заявил: «Что вы, мисс. Женщинам с этим механизмом не управиться, уж больно нежные у вас пальчики». Я так рассвирепела. Стрелой вылетела из магазина. Я злилась на этого нелепого человека за его глупые слова. Вот чем я занималась, когда случилось несчастье. Гневалась. Мысленно ругалась с продавцом. И тут. Н-да.

– А я уплетал соленый огурец.

– Ну и как?

– Вкусно.

– Вот видите, разве подобные мелочи не прекрасны? Например, когда вы просыпаетесь утром и думаете, что день пройдет отлично.

– Да.

– Я хочу сказать, вы ведь не смотрите в зеркало с мыслью: «Так, приготовься, вдруг увидишь днем что-нибудь ужасное».

– Нет.

Мы синхронно уставились на оставшиеся чаинки, я уже достаточно узнал от мамы, чтобы предсказать по ним удачу в любви, однако вслух ничего не произнес. Я налил нам по новой чашке чая. В конце концов, для моей любимой Элис я всего лишь незнакомец.

Она вздохнула, выпрямилась и огляделась.

– Все так странно и неловко. Мне лучше уйти, благодарю вас.

Ужас. Она не могла уйти, пока не могла. Элис была замужем, наши жизни не пересекались, я даже не мог надеяться стать ее другом. И все же отпустить ее, едва увидев и осознав, что почти ничего не изменилось, я не мог. Вопреки их опасениям, мы просим тех, кто нас не любит, лишь об одном. Нам не нужны ни симпатия, ни упреки, ни сострадание. Мы просто хотим знать – почему.

– Посидите еще немного. Вы бледны. Едва в обморок не падаете.

– Вы заметили?

– Что вы, просто я…

Элис улыбнулась и посмотрела мне в глаза – чаинки не обманули!

– Как ужасно сознавать, кем ты стал. Теперь я женщина, которая падает в обмороки. – Элис рассмеялась, звонко, словно ручеек.

– Нет, – запротестовал я. – По вам не скажешь.

– Я превратилась в одну из тех, кого раньше презирала. В героиню дешевого романа.

Она со смехом протянула руки, будто смиряясь с приговором судьбы. И при этом она нисколько не походила на таких героинь: моя Элис была одета в черную блузу и такую же юбку, шею укрывал белоснежный шарф, заколотый старомодной брошью – я узнал брошь миссис Леви и вспомнил, что внутри лежал локон моей первой любовницы. Волосы ее скрывались под откровенно мужской водительской кепкой. Однако, помимо строгой одежды, на Элис был причудливый жакет, каких я еще не видел: с широкими лацканами, приталенный, расшитый восточными узорами и завитушками. Не то чтобы он был слишком модным, скорее излишне эксцентричным. Женщины в магазинах возмущенно перешептывались. Элис не обращала на них внимания.

Она стукнула по столу кулаком и воскликнула:

– Я не должна падать в обмороки! Я не хочу быть одной из жеманных пустышек! Мне и раньше доводилось видеть, как гибнут люди.

– Успокойтесь. Выпейте чаю.

Она уставилась в угол комнаты. Казалось, Элис сейчас где-то далеко…

– В Турции – несколько лет назад я путешествовала по Азии – я видела человека, который брел по улице, отравленный. Потом он замертво рухнул на ковер, всего в паре футов от меня. Его лицо исказила гримаса… страдания, наверное. Мусульманки так причитали. – Элис потрясающе изобразила горестный и нежный плач. – И я не упала в обморок.