Невероятная жизнь Фёдора Михайловича Достоевского. Всё ещё кровоточит

«Когда в рамках курса „Когнитивная наука“, который я читаю в университете Беркли, я объясняю первокурсникам, в чем суть фрейминга и как он работает, – пишет Лакофф, – начинаю я всегда с упражнения – даю студентам установку: „Не думайте о слоне“. Ни разу еще мне не попадался студент, которому это удалось бы. Любое слово, включая того же „слона“, вызывает в памяти некий фрейм, задает систему координат, которые можно заменить визуальным образом или приемами из других типов познания. Слоны очень большие, у них есть хоботы, они хлопают ушами, вызывают ассоциации с цирком и так далее. Значения всех слов определяются относительно фреймов. И даже если вы отрицаете фрейм, вы все равно активируете его. Ричард Никсон убедился в этом на собственном горьком опыте. Во время Уотергейтского скандала, когда он подвергался сильному давлению вплоть до требований отставки, он обратился к стране по телевидению. „Я не мошенник“, – сказал Никсон своему народу. И все тут же подумали, что он мошенник».

По мнению Лакоффа, американские правые в последние годы весьма успешно осваивали фрейминг, и во время политических дебатов им удавалось создавать фреймы, которые левым приходилось принимать. А если ты принимаешь фрейм, как считает Лакофф, ты уже проиграл.

В качестве примера американский лингвист приводит выражение «облегчение налогового бремени», подразумевающее, что налоги – это бремя, нечто вроде бесполезного рюкзака, который мы вынуждены носить с собой, и, если бы удалось от него избавиться, нам стало бы намного легче. Левый политик (я намеренно использую такое расплывчатое определение, потому что, когда встречаю в тексте термины «демократ» или «республиканец», я никогда не уверен, что до конца понимаю, о чем идет речь; уточняю, чтобы моя мысль была понятнее), так вот, если левому политику в дебатах необходимо противопоставить что-то фискальной политике правых и он использует выражение «облегчение налогового бремени», то, уже просто приняв эту формулировку, левый политик никого не сможет убедить, даже если проговорит целый час, и его посыл будет выглядеть гораздо менее убедительно, чем посыл оппонента, навязавшего ему эти три слова: «облегчение налогового бремени».

И, завершая этот краткий фрагментарный экскурс в книгу Джорджа Лакоффа, добавлю, что, по его мнению, многие левые политики и их избиратели считают правых политиков и их избирателей людьми недалекими, однако это совсем не так, в чем несложно убедиться.

Я не очень хорошо разбираюсь в итальянской политике, но у меня такое впечатление, что американская политическая ситуация, описанная Лакоффом в 2006 году, очень похожа на то, что происходит в Италии сегодня, если допустить, что в Италии такая ситуация вообще возможна.

В связи со всем вышеизложенным я вспоминаю, как вел себя синьор, обвиненный в том, что он пользовался услугами несовершеннолетней проститутки, и уличенный в весьма странном и оригинальном отдыхе (он проводил вечера, окруженный многочисленными молодыми женщинами, одетыми как медсестры, полицейские и тому подобное); и вот, когда всплыла вся эта информация, он несколько дней молчал.

Все ожидали его комментариев, гадали, что он может сказать. То ли что-то вроде: «Я не сексуальный маньяк» (и тогда все стали бы думать, что он сексуальный маньяк), то ли «Я не развратник» (и тогда все стали бы считать его развратником), то ли, допустим, «Я не какой-то мерзкий тип» (и все подумали бы, какой он мерзкий тип) и так далее. И вот наконец он заговорил, и первые слова, которые он произнес, были: «Я не святой».

10.4. При чем здесь все это?

В 1863 году, вернувшись из первой поездки в Европу, в очерке «Зимние заметки о летних впечатлениях», том самом, где он рассуждает о liberté и миллионе, Достоевский уточняет мысль, которую позднее разовьет и вложит в уста одного из самых известных своих персонажей – князя Мышкина, главного героя романа «Идиот».

«Надо жертвовать именно так, – пишет Достоевский, – чтоб отдавать все и даже желать, чтоб тебе ничего не было выдано за это обратно, чтоб на тебя никто ни в чем не изубыточился. Как же это сделать? Ведь это все равно, что не вспоминать о белом медведе. Попробуйте задать себе задачу: не вспоминать о белом медведе, и увидите, что он, проклятый, будет поминутно припоминаться».

Еще одно подтверждение того, насколько Достоевский современный автор.

10.5. А теперь все по порядку

Итак, если коротко: Достоевский вернулся в Петербург в конце 1859 года и вместе с братом Михаилом основал журнал «Время», в котором в 1861 и 1862 году публиковались «Записки из Мертвого дома» и «Униженные и оскорбленные», а в 1863-м – «Зимние заметки о летних впечатлениях».