Невероятная зоология (Зоологические мифы и мистификации)

В декабре 2004 года в Калифорнии открыт музей бигфута. На острове Ванкувер (Канада) в течение нескольких лет организуется "Бигфут сафари". Поисковая система Google может выдать одиннадцать миллионов сайтов со словом "бигфут".

Но самого бигфута по-прежнему нет как нет. Ни одной достоверной фотографии, ни одного фильма, который мог бы убедить скептиков, уже не говоря о том, что этот таинственный примат не был пойман или застрелен.

Люди, верящие в его существование (и не считающие его сверхъестественным явлением) объясняют это невероятной чуткостью и осторожностью бигфута, превосходящей человеческое понимание. Но ведь его, будто бы, видели сотни раз!

Почему же никто не находил его тело или кости? Обычный аргумент — в лесах обитает множество животных-падалыциков, уничтожающих плоть и кости погибшего животного за короткий срок. Ведь не находят же тела погибших медведей, лосей, оленей. Но в том-то и дело, что хотя и не часто, но находят. Лесники, лесорубы, охотники встречали полуобглоданные останки различных лесных обитателей — но не бигфута.

И самый главный аргумент, свидетельствующий не в пользу этого существа — чем же оно может питаться?

Нейпир, посвятивший анализу доказательств существования бигфута добрую половину своей книги, полагал, что наиболее существенное из них — это обилие следов, встреченных в лесах на западных берегах Северной Америки, от Аляски на юг. "Должно существовать в северо-западной Америке нечто, нуждающееся в объяснении, и это нечто оставляет следы, подобные человеческим". Но он же становится в тупик, сопоставляя обилие таких следов с биологической характеристикой лесов, в которых их встречают. Это прежде всего влажные хвойные леса, с небольшими включениями лиственных пород. Он цитирует отчёт канадского биолога Фрэнка Биба: "Такой тип растительности очень беден низко-энергетической пищей и менее богат высоко-энергетической пищей, чем любой тип лесов Земли". Только южнее, в Северной Калифорнии, эти леса становятся богаче за счёт дикой вишни. Зимой их продуктивность сходит к нулю.

И Нейпир сравнивает эти места с теми, где обитают гориллы, у которых и размеры и тип питания должны быть сходными с размерами и типом питания бигфута. Там, в тропиках, в нижнем ярусе леса круглый год достаточно пищи для этих огромных животных.

Задумывается он и над тем, как же они могут зимовать. Приматы не впадают в спячку; они не накапливают запасы жира для зимовки, а следы бигфута находят круглый год даже в жесточайшие зимы.

Странен и суточный ритм бигфута. Ритм активности животных зависит от их диеты. Строго ночные животные — или насекомоядные, или хищники. Растительноядные могут кормиться в разное время суток, но у всех видов время это чётко определено. Обезьяны всеядны, хотя растительная пища у них преобладает; все они дневные животные, есть только один ночной вид, обитающий в Южной Америке. Все человекообразные обезьяны — дневные. А бигфута видели (или "видели"?) и днём, и ночью. И ночью его глаза светятся, как у ночного животного.

Свою книгу (напомню — изданную в 1974 году) Нейпир кончает словами: "Может быть, ко времени выхода этой книги кто-нибудь откроет бигфута. Я надеюсь на это; если же нет, я спокойно соглашусь с тем, что это миф". Прошло больше тридцати лет, поисками бигфута занималось множество людей; результат нулевой.

История бигфута/сасквача началась с индейских легенд о собственном, обитающем где-то поблизости "лешем"; такие же легенды о человекоподобных существах есть почти у всех народов Земли. Их изучение — предмет не зоологии, а фольклористики, антропологии, психологии, психиатрии. И оттого, что они проникли в массовую культуру и расцвели в ней, они не перестанут быть легендами.

Послесловие

A теперь поговорим о зоологии. Строгой и стройной науке, не терпящей подтасовок, которые рано или поздно выходят на свет.

Мы улыбаемся, находя несуразности в сочинениях Аристотеля и Плиния, но помним, что именно они заложили основы зоологии. Можно понять средневековых монахов, переписывавших бестиарии и веривших в истины, в них заключённые. Люди своего времени, они были замкнуты в своём маленьком мирке. Мы восхищаемся талантливыми фантазиями "доктора Штюмпке" и смеёмся над ляпами невежественных популяризаторов и журналистов. Но когда к зоологии приделывают приставку "крипто" и зажигают тысячи людей погоней за миражами, стоит задуматься.

Увлечение непознанным — вещь нормальная, на этом стоит любая наука. Но проблема, с которой часто встречаются не только зоологи, но и учёные других специальностей, заключается в том, что доказать существование какого-то реального явления, раскрыть его природу возможно. А вот доказать, что "нечто", в реальность которого верит масса людей, не существует, крайне трудно. Вера эта не зависит от уровня культуры и образованности — это вера. "Credo, quia absurdum est" — верую, потому что невероятно, как сказал некогда один очень неглупый человек. И вера, подменяющая знание, убеждена, что именно она и является знанием.

Мы живём в странное время.