Невероятное подземное путешествие барона Трампа

Внезапно наша лодка врезалась в какую-то преграду и замерла как вкопанная. Вглядевшись в темноту, я с ужасом увидел, что коварный враг перекрыл реку цепью, составленной из живых звеньев, каждое из которых держалось за клешню своего соседа, и образовавшаяся таким образом цепь стала почти такой же прочной, как сталь, благодаря дополнительному переплетению их двойных рядов маленьких крючковатых ног. Таким образом было заблокировано не только наше дальнейшее движение, но и сама смерть, ужасная смерть, казалось, смотрела нам прямо в лицо; ибо какая могла быть надежда на спасение, если Балджер и я, например, прыгнем в воду с этими быстро плавающими существами, размахивающими своими огромными клешнями в поисках какого-нибудь способа добраться до нас. По тому, как храбро Балджер держал бешено раскачивающийся штурвал, я понял, что он твердо решил не сдаваться. Но, увы, храбрость – это всего лишь жалкая вещь для двоих, чтобы сражаться с тысячей! И все же я не потерял голову – не подумайте! Я втащил оба весла в лодку, перегнувшись через борт и отбив вцепившиеся в них клешни, и до этого момента отталкивал назад всех свирепых тварей, которым удалось перебросить одну из своих лап через борт лодки; но теперь, к своему ужасу, я чувствовал, что наше маленькое суденышко медленно, но верно тянет кормой вперед к берегу реки. Для этого ракообразные выбросили веревку, состоящую из их сцепленных вместе тел, и прикрепили ее к рулю. Нельзя было терять не минуты! Ведь оказавшись на берегу реки, свирепые твари десятками тысяч окружат нас, стащат вниз и разорвут на части!

У меня мелькнула мысль: глупо пытаться противостоять этим бесчисленным стаям ракообразных с помощью одной пары слабых рук, даже если им помогают острые и проворные зубы Балджера. Если я хочу спасти свою жизнь, то должен нанести удар, который достигнет каждого из этих маленьких, но свирепых врагов в одно и то же мгновение и таким образом парализует их или, по крайней мере, собьет с толку, чтобы нам удалось бежать!

Быстро вытащив свои пистолеты, я поднес дула поближе к воде и в тот же миг разрядил их. Эффект был потрясающий. Подобно удару страшной молнии, грохот разнесся по этим обширным и безмолвным залам, пока не показалось, что огромная сводчатая крыша скалы каким-то ужасным сотрясением природы с грохотом и ревом обрушилась на поверхность этих черных и медлительных вод! Когда дым рассеялся, я увидел странное, но долгожданное зрелище. Десятки тысяч огромных крабов безжизненно плавали на поверхности реки, их панцири раскололись от сотрясения по всей длине их тела.

Это оказалось мастерским ударом с моей стороны, и, дорогие друзья, поверьте мне, когда я скажу, что глубоко вздохнул, когда положил свои серебряные весла на шплинты и, очистив свою лодку от роя ошеломленных ракообразных, принялся грести изо всех сил!

Дорогая жизнь! Ах, да, до чего же жизнь дорога, ибо чья жизнь не дорога каждому, даже если она временами кажется темна и мрачна? Разве не всегда есть что-то или кто-то, ради чего стоит жить? Разве не всегда есть проблеск надежды, что завтрашнее солнце взойдет ярче, чем сегодня утром? Как бы то ни было, я повторяю, что грёб изо всех сил, пока Балджер держал румпель и удерживал нашу хрупкую лодку из полированного панциря на середине потока.

Стал ли воздух на самом деле холоднее, или это был просто естественный холод, который так часто поражает человеческое сердце после того, как оно бьется и трепещет с чередованием надежды и страха, я в то время понять не мог; но внезапно я обнаружил, что мне холодно.

Впервые с тех пор, как я спустился в подземный мир, холод стал покусывать кончики моих пальцев; эта мягкая, благоухающая июньская атмосфера исчезла, и я поспешил надеть отороченное мехом пальто, которым в последнее время почти не пользовался.

В этот момент одно из моих весел ударилось о какое-то твердое вещество, плавающее в воде. Я протянул руку, чтобы потрогать его. К моему великому удивлению, это оказался кусок льда, и очень скоро еще один, и еще одна льдинка проплыли мимо нас.

Мы, несомненно, входили в область, где было достаточно холодно, чтобы образовался лед. Я не жалел об этом, потому что, по правде говоря, и Балджер, и я начинали ощущать последствия нашего долгого пребывания в каменных камерах этого подземного мира, атмосфера которого, хоть и мягкая и теплая, но все же не обладала свойствами открытого воздуха.

Ледяные пещеры были бы полной переменой, и холодный воздух, без сомнения, заставил бы нашу кровь трепетать в наших венах, как если бы мы катались на санях в верхнем мире зимней ночью, когда звезды мерцают над нашими головами, а снежные кристаллы скрипят под нашими полозьями.

Вскоре огромные сосульки все чаще стали усеивать каменную крышу над рекой, а валы и столбы льда, смутно видимые вдоль берега, казалось, стояли там, как безмолвные часовые, наблюдая за нашей лодкой, пробирающейся через все больше сужающийся канал.