Невероятное подземное путешествие барона Трампа

Я услышал несколько резких щелчков, как будто несколько огромных пружинных защелок встали на место, а затем всё стало тихо, как в могиле, и я почти хотел сказать, что так же темно; но нет, этого я сказать не мог, потому что выглянув в невысокий туннель, проходивший мимо ниши, в которой стояли мы с Балджером, я, к моему удивлению, убедился, что он был тускло освещен.

Я шагнул в него; он был круглым, как пушечное жерло, и достаточно высоким, чтобы я мог стоять прямо; и теперь я понял, откуда исходит свет. В трещинах и расщелинах его стен росли огромные массы светоносных грибных корешков, свечение которых было так сильно, что я без труда читал надписи на своих табличках; на самом деле я стоял там в течение нескольких минут, делая записи при свете пучков этих светящихся корней.

И тут мысль пронеслась у меня в голове: «Куда мне повернуть, направо или налево?»

Балджер понял причину моего колебания и поспешил мне на помощь. Понюхав воздух сначала в одном направлении, потом в другом, он выбрал сторону, и я последовал за ним, даже не подумав усомниться в его мудрости. Странно сказать, но не успели мы продвинуться дальше чем на несколько сотен метров, как я заметил, что через туннель в том направлении, куда направился Балджер, дует сильный поток воздуха.

С каждым мгновением он становился всё более и более неистовым, буквально поднимая нас с ног и унося вперёд по этому узкому отверстию, сделанному руками самой природы и освещенному лампами её собственного изготовления. Движение воздуха в этой огромной трубе вызывало всплески мощных звуков, как будто звук вырывался из гигантского органа, на котором играли гигантские руки. Это было странно, но все же я не чувствовал никакого ужаса, когда слушал эту неземную музыку, хотя глубина еёе тональности болезненно сотрясала мои барабанные перепонки.

В тусклом свете светящихся корешков я мог видеть Балджера прямо перед собой, и был весьма доволен этим. Никакая дрожь страха не пробежала по моей спине и не лишила мои конечности их полной силы противостоять все возрастающему давлению воздуха. Но по мере того, как оно становилось всё сильнее и сильнее, наполовину по собственной воле, а наполовину потому, что Балджер подавал мне пример, я бросился бежать. Как только мы ускорили шаг, я уже не мог замедлить его снова. Я мчался вперед в безумной гонке, едва касаясь ногами дна туннеля, а огромная труба, по которой меня несло на крыльях бури, издавала глубокий и величественный звук.

В этой гонке было что-то странное и таинственно волнующее, и всё, что мешало мне наслаждаться ею в полной мере – это мысль о том, что внезапное усиление силы этого порыва может сильно швырнуть меня вниз лицом, а возможно, сломать мне руку или серьезно ранить.

Внезапно глухие звуки органа прекратились, и вместо них раздался ужасный рев несущейся воды. Прежде чем я успел что-то подумать, он уже подхватил меня, нанося мне страшный удар подобно гигантскому кулаку в боксерской перчатке. В следующее мгновение меня понесло, как пробку в горном потоке, закачало из стороны в сторону, закрутило, перевернуло, засосало вниз и снова подбросило вверх, закружило снова и снова, подбросило и перевернуло, покатило, как колесо, а мои руки и ноги были спицами!

Удивительно, но я не потерял сознания, когда этот ужасный поток швырял меня как бревно в канаве, я понимал только то, что скорость всё увеличивалась, пока наконец бурный поток не заполнил туннель и не лишил меня света, дыхания, жизни, всего, включая моего верного и любящего Балджера!

Как долго это продолжалось – эта страшная скачка в объятиях этих безумных вод, несущихся на жизнь или смерть, через этот узкий проход – я не знаю. Я только знаю, что я вылетел на ослепительное солнце, на великий, свободный, открытый воздух верхнего мира, и полетел вверх, к милому голубому небу с его островками пушистых облаков, а Балджер был примерно в двадцати футах впереди меня, и что затем, изящно изогнувшись в теплом и благоуханном воздухе времени сбора урожая, мы оба мягко опустились в тихое маленькое озеро, расположенное у подножия освещенного солнцем желтого холма со спелой кукурузой. Через минуту или около того мы уже выплыли на берег. Балджер хотел остановиться и стряхнуть с себя воду, но я не мог этого ждать. Несмотря на то, что он был мокрым, я прижал его к своему сердцу, пока он осыпал меня ласками. Но не было сказано ни слова, не было произнесено ни звука. Мы оба были слишком счастливы, чтобы говорить. И если вы когда-нибудь были в таком состоянии, дорогие друзья, вы знаете, каково это.

Я не могу даже описать вам своего состояния.

В этот момент несколько мужчин и мальчиков, одетых в одежду русских крестьян, побежали через поле, чтобы посмотреть, без сомнения, что я делаю, потому что я снял свою тяжелую верхнюю одежду и расстелил ее на солнце сушиться.

Увидев этих краснощеких детей Верхнего мира, я так обрадовался, что с минуту не мог вымолвить ни слова, но, сделав над собой огромное усилие, закричал:

– Отцы! Братья! Где я нахожусь? Скажите, дорогие мои!