Невероятное путешествие мистера Спивета

– Что ж, думаю, тебе стоит поскорее позвонить доктору Йорну, твоему приемному… в смысле, позвони доктору Йорну и твоей сестре и скажи им срочно ехать сюда.

– Грейси?

– Ну да, Грейси. Еще нам понадобятся фотографии твоих родителей и… твоего брата. У тебя есть какие-нибудь семейные фотографии?

Я вспомнил, что уберег рождественский снимок нашей семьи, переложив в Чикаго в рюкзак, но внезапно ощутил, что совершенно не хочу давать его ни Джибсену, ни кому либо еще из смитсоновцев. Не хочу, чтобы люди видели изображение моей семьи в газетах или по телевизору – и думали, будто все умерли. Грейси бы, уж конечно, охотно приехала позировать на научном красном ковре – да на любом красном ковре! – и, скорее всего, вполне подыграла бы мне в шоу «В семье Спиветов все умерли» – да только я бы всего этого кошмара и обмана просто не вынес.

– Нет, – сказал я. – У меня была фотография, но я потерял ее в Чикаго.

– Какая жалость, – посетовал он. – Что ж, когда будешь говорить со своим… с доктором Йорном, попроси его прислать нам срочной почтой какие-нибудь фотографии. Мы за все заплатим. И отдельно напомни ему про фотографии твоего брата.

– Ой, а у доктора Йорна не осталось фотографий, – заявил я. Зубы так и ныли.

– Совсем-совсем?

– Нет. Он решил, что смотреть на них слишком больно, так что взял все и сжег.

– В самом деле? Какая жалость! Чего бы только я не дал за фотографию твоего брата, желательно с ружьем, а тебя на заднем плане. Да, это было бы слишком хорошо, слишком. А как там его звали?

– Лейтон.

Мы сидели, глядя друг на друга.{186}

У Джибсена зазвонил мобильник.

– А сколько знаменитых людей спало в этой комнате? – спросил я.

– Что? – переспросил Джибсен, возясь со своим телефоном. – Много, наверное. Все прочие лауреаты премии Бэйрда, это уж точно. А что?

– Да так просто. – Я сел на кровати.

– Алло? АЛЛО? – произнес он в трубку. – ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ? О, да, это мистер Джибсен из Смитсоновского института.

Он вскочил и начал расхаживать по комнате.

– Да… что?! Но вы же говорили… это просто смешно! – Он глянул на часы. – Тэмми… да, я понимаю, но… да, но… мы никак не…

Я смотрел, как этот смешной коротышка расхаживает взад-вперед, яростно жестикулируя и теребя сережку.

– Ну ладно, ладно… хорошо… да, да, нет, я понимаю. Все в порядке. Хорошо, понимаю… Всего хорошего, мэм.

Он повернулся ко мне.

– Одевайся. Они изменили время… хотят брать у тебя интервью в прямом эфире через два часа.

– Мне надеть смокинг?

– Нет-нет, никаких смокингов, просто что-нибудь приличное.

– Но у меня больше ничего нет.

– Совсем ничего? Ох, ладно, натягивай смокинг, только… – Он осмотрел костюм и развернул рукава. – О господи! Да это же… ладно, ничего, надевай, а по дороге посмотрим, не сумеем ли придумать чего еще.

Я снова сидел в черном автомобиле. На сей раз водитель выглядел, точно из гангстерского кино. Когда он придерживал заднюю дверцу, на меня пахнуло одеколоном – таким сильным, что в первую секунду показалось, он пытается усыпить меня хлороформом. Мне пришлось дышать через рот и ехать с открытым окном.

– Куда, приятель? В Вегас? – спросил он, подмигнув мне в зеркальце заднего вида.

– Си-эн-эн, Пенсильвания-авеню, пожалуйста, – бросил Джибсен.

– Спасибо, парень, – хмыкнул водитель. – Я знаю, куда это вы. Просто хотел подбодрить мальчонку.

Джибсен неуютно поерзал на сиденье.

– Си-эн-эн, пожалуйста, – повторил он. – Ой, да, нам же еще надо остановиться где-нибудь и купить Т. В. костюм.

– По дороге-то ничего такого, ему по росту, не купишь. «Холлавэй» два года как закрылся, а «Сэмпини» к северо-западу.

– Совсем ничего? А «Кей-март»? Или что-нибудь в таком роде?

Водитель пожал плечами.

Джибсен повернулся ко мне.

– Ну ладно, Т. В., будешь в смокинге. Только держи его запахнутым, слышишь. Не расстегивай.

– Ладно, – сказал я.

– Значит, сразу в Си-эн-эн, – подытожил Джибсен.

Водитель закатил глаза, потом снова мне подмигнул. Волосы у него лоснились от помады. С виду он немножко напоминал Хетча, нашего парикмахера в Бьютте. Спереди он так искусно уложил и зачесал волосы, что они застыли, пышной волной спадая у него со лба. Как будто он бросал вызов ветру, гравитации и всем прочим силам природы: попробуйте-ка, опустите эту волну вниз.

Когда мы тронулись, он принялся подпевать радио и постукивать по приборной панели средним и указательным пальцами. Мне он нравился. Настоящий штурман.{187}

Я разглядывал здания, мимо которых мы проезжали. Мы едем на студию кабельного телевидения – место, где телевизионные сигналы создаются, а потом транслируются на всю страну, к каждой голодной спутниковой тарелке и каждой черной коробочке кабеля. Кабельное телевидение! Давняя-предавняя мечта Грейси (и, признаться, моя тоже).{188}

– Так ты все понял?

– Что?