Невероятное путешествие мистера Спивета

– Слушай внимательно. Это очень важно. Я хочу, чтобы ты все сделал правильно. – Пришепетывание Джибсена снова развернулось в полную силу. Он начал подробно наставлять меня, как и что говорить на интервью. Он сказал, без мелкого вранья не обойдешься, но так будет проще рассказать всю историю.

– Эти ребята из средств массовой информации, они и так всё всегда упрощают, – заявил он. – А значит, надо скормить им упрощенную версию в том виде, в каком она нужна нам.

Теперь, по его словам, все было так: сотрудники Смитсоновского института с самого начала знали о моем возрасте. После смерти моих родителей…

– Кстати, когда они умерли? – спросил Джибсен.

– Два года назад, – ответил я.

После того как мои родители умерли два года назад и доктор Йорн взял меня к себе, я завязал тесные отношения со Смитсоновским институтом и под их руководством весь так и расцвел. Я всегда мечтал работать здесь. Но после смерти Лейтона был совершенно подавлен и разбит, и по внезапной прихоти решил податься на премию Бэйрда, чтобы наконец уехать из Монтаны – хотя, конечно, совершенно не верил, что получу столь престижную награду.

– И еще одна маленькая деталь: пока мы не посоветуемся с нашими юристами, никаких разговоров о возможной вине и всем таком по поводу гибели твоего брата. Нам же не нужно никаких осложнений. Ты видел, как он выстрелил, и бросился на помощь. Хорошо?

– Хорошо, – согласился я.

Мы въехали на подземную парковку в здоровенном бетонном здании.

– Ну вот и на месте, – хмыкнул водитель. – Фабрика лжи. А может, основная фабрика лжи чуть дальше по Пенсильвания-авеню.

– Спасибо, – Джибсен проворно вылез из машины.

– Как вас зовут? – спросил я у шофера.

– Стимпсон. Мы с тобой уже встречались.

Мне дали леденец на палочке, а потом усадили в кресло, как в парикмахерской, и принялись торопливо раскрашивать всякой косметикой и подводкой для глаз. Грейси бы со смеху померла, увидь меня сейчас. Потом мне причесали и уложили волосы. Женщина-стилист сделала шаг назад, обозрела меня и сказала:

– Прелестно, прелестно, прелестно.

Много раз подряд сказала. Похоже, она была иностранкой, но, посмотрев в зеркало, я вынужден был признать: свое дело она знает. Я выглядел точь-в-точь как персонаж из телевизора.

Увидев мою окровавленную рубашку, она защелкала языком и завопила кому-то из помощников, чтоб скорее тащил, во что переодеться. Через несколько минут он вернулся с пустыми руками.

– У нас слишком мало времени, – покачала головой она и, немного подумав, взяла кусок синей ткани и обвязала мне поверх рубашки, а потом натянула сверху смокинг и довольно кивнула. – Дедушка у меня вот так и носил.{189}

Ко мне все подходили разные люди, пожимали руку чуть выше локтя и ерошили мне волосы на затылке. Какая-то женщина с планшетом и в наушниках порывисто обняла меня, а потом заплакала и пошла прочь, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

Я слышал, как она говорит:

– Ну так бы и съела его.

Сперва возникли некоторые разногласия, можно ли Джибсену во время интервью сидеть рядом со мной, но ведущий программы наложил твердое вето. Сказал, хочет меня одного, «как есть». Джибсен занервничал, губы у него снова затряслись.

– А когда кто-нибудь говорит, что так бы тебя и съел… – начал я, но тут все кругом завопили. Чья-то рука больно вцепилась мне в локоть и препроводила на сцену.

Я сидел в большом мягком кресле напротив стола мистера Эйшнера, ведущего. Свет был ужасно ярким. Перед тем, как камеры начали работать, мистер Эйшнер спросил, какой у меня любимый фильм. Наверняка он так спрашивал у любого ребенка, попадавшего к нему на программу. Я рассказал ему о Ковбойской гостиной и нарисовал схему моих девяти любимых фильмов. Похоже, ему это понравилось.{190}

Человек с планшетом в руках и ирокезом на голове предупредил:

– Осталось… пять, четыре, три, два, один.

Как только над камерой зажегся красный огонек, мистер Эйшнер превратился в телеперсонажа. Он сел в кресле очень прямо, а голос у него стал каким-то ненатуральным. Я попытался тоже сесть как можно прямей.

– Мой первый гость нынче утром – только что объявленный лауреат премии Бэйрда от Смитсоновского института, мистер Т. В. Спивет. Мистер Спивет – талантливый картограф, иллюстратор и ученый, и перед тем, как удостоиться столь высокой награды, он целый год работал в музее иллюстратором. Его рисунки изумительно подробны и невероятно впечатляющи – достаточно одного взгляда на них, чтобы это оценить. Но самое примечательное во всей этой истории – то, что Т. В. Спивету всего-навсего двенадцать лет от роду.

Камера плавно подъехала ко мне. Я попытался улыбнуться.

– Т. В., сирота, недавно при трагических обстоятельствах потерявший еще и брата, присоединяется к нам, чтобы запустить трехсерийный проект о гениальных детях: откуда они берутся и что намерены делать в нашем обществе.

Он повернулся ко мне.

– Итак, Т. В., ты вырос на ранчо в Монтане, верно?

– Да.

– И твой отец – мне очень жаль – сколько тебе было, когда он умер?

– Эээ… девять или десять, – промямлил я.

– Я так понимаю, он был вроде ковбоя?

– Да.