Невероятное путешествие мистера Спивета

– И превратил ваш дом в декорацию к вестерну?

– Ну, это… – Я ощутил на себе взгляд мистера Джибсена. – Да, это правда. Наверное, он хотел жить в мире «Дилижанса» и «Монти Уолша».

– Монти Уолша?

– Это такой вестерн с как там его… ну, из этих…

– И чему самому важному он успел научить тебя до того, как умер? – перебил меня мистер Эйшнер.

Я понял: вот теперь-то я все испорчу. Ну как с первого же раза найти правильный ответ на такой вопрос? Но сидя там и глядя на красный огонек на камере, я остро ощущал, что промолчать в такой ситуации – и подавно не лучший выход. Поэтому ляпнул первое, что пришло в голову:

– Думаю, я научился у него важности ритуалов.{191}

Но тут же сам и спохватился.

– Погодите, а можно я отвечу по-другому?

– Конечно, конечно. Говори, что хочешь. Это ты, в конце концов, тут Бэйрдовский лауреат.

– Он научил меня тому, как важна семья. В смысле – наши предки. Наше имя. Терхо Спивет.

Ведущий улыбнулся. Видно было, что он в упор не понимает, о чем это я.

– Мой прапрадед был родом из Финляндии, так что просто чудо, что он проделал весь этот путь до Монтаны и женился на моей прапрабабушке, когда она участвовала в экспедиции в Вайоминге.

– Вайоминг? Мне казалось, ты из Монтаны.

– Ну да. То есть люди же переезжают с места на место.

Мистер Эйшнер заглянул в свои записи.

– Так вот… подрастая на этом ранчо, среди скота, овец и всего такого прочего – скажи на милость, как же тебя занесло в область научной иллюстрации? Ничего дальше от дойки коров и придумать нельзя.

– Ну, просто моя мать… – Я умолк.

– Мои соболезнования, – вставил он.

– Спасибо, – поблагодарил я, заливаясь краской. – У моей матери было хобби – она коллекционировала жуков. Ну, я и стал их зарисовывать. Но моя прапрабабушка была первой женщиной-геологом во всей стране. Так что, наверное, это у меня в крови.

– В крови, а? – повторил мистер Эйшнер. – Так ты всегда хотел стать маленьким картоделом?..

Маленький картодел?! Да такого и слова-то нет!

– Не знаю, – сказал я. – А вот вы всегда хотели стать телеведущим?

Мистер Эйшнер засмеялся.

– Нет, нет! Я собирался, как вырасту, стать звездой кантри-музыки. – Он даже начал напевать: – «Эй, крошка…»

Я не отреагировал, и он остановился, перебирая свои записки.

– Знаешь, один из вопросов, что мы собираемся всем задавать в ближайшие пару дней, состоит вот в чем: откуда берется одаренность? Это какая-то особая предрасположенность в мозгу – или тебя кто-то научил?

– Мне кажется, мы все рождаемся с уже готовой картой мира в мозгу, – сказал я.

– Что ж, пожалуй, это было бы очень удобно, только не рассказывай компаниям по выпуску навигаторов, – засмеялся мистер Эйшнер. – Хотя, думаю, точнее было бы сказать, что некоторые из нас рождаются с уже готовой картой мира в голове – и моя жена явно к ним не принадлежит. Кстати, коли уж зашел разговор, я принес сюда пару твоих карт. – Он развернул карту на столе и показал ее камере. – И вот эта… карта парков округа Колумбия?

– Да. И Северной Виргинии.{192}

– Ну, во-первых, потрясающая работа. Просто и элегантно.

– Спасибо.

– Вот я смотрю на эту карту и говорю себе: «Ага! В центре Вашингтона целых пятьдесят парков!» – и сразу начинаю глядеть на это место немножко иначе, что, полагаю, и было твоей целью. Но вот в чем состоит мой вопрос – как именно ты приходишь к решению сделать что-нибудь в таком роде? Я имею в виду, вот у меня мозг просто не работает в эту сторону. Да я и по дороге в студию-то заблудиться могу.

Он засмеялся. Я попытался засмеяться вместе с ним.

– Сам не знаю, – ответил я. – Я это не воспринимаю как что-то такое, что я делаю. Просто весь мир – он снаружи, а я стараюсь увидеть его. Мир уже сделал за меня всю работу. Все закономерности и узоры уже в нем, а я вижу карту в голове, а потом просто зарисовываю ее.

– Какие мудрые слова для столь юного школяра. Нам всем повезло, что будущее мира лежит именно на твоих плечах.

Меня вдруг начало клонить в сон.

– Чуть позже в нашей программе мы встретимся с доктором Ферраро и обсудим с ней ее открытия, сделанные при исследовании МРТ одаренных детей. Не сомневаюсь, ей захочется заглянуть тебе в мозг и отыскать там карту, о которой ты говоришь.

…После интервью на Си-эн-эн я съел пончик за кулисами, пока Джибсен договаривался с доктором Ферраро об МРТ на следующий день. Потом я поговорил с каким-то симпатичным дядькой в наушниках, как управлять телесуфлером. Потом пришел мистер Эйшнер и взъерошил мне волосы на затылке – только они не ерошились, такую уйму геля для укладки на них потратили.

– Захочешь как-нибудь познакомиться с моими детьми, звони, – сказал он.

Остаток дня прошел в сплошной суматохе. Я дал еще четыре интервью на телевидении. Стимпсон возил нас по всему Вашингтону, а потом еще в студию Северной Виргинии.

На обратном пути в город мы уже все совершенно выдохлись, даже Стимпсон – он прекратил подмигивать несколько часов назад.

– Добро пожаловать в наш штат, – объявил он, когда мы переехали Потомак. – Где им тебя всегда мало, даже когда тебя более чем достаточно.