Невероятное путешествие Вивьен Маршалл

Наши мамы были лучшими подругами. А папы, соответственно, лучшими друзьями. Наши девятнадцатилетние мамы забеременели примерно одновременно и, по велению судьбы, родили тоже почти одновременно. Я родилась 14 мая 1977 года, спустя четыре недели после рождения Ноя, которому посчастливилось стать среднеапрельским малышом. Иногда они называли нас «весенними птичками». Первые пятнадцать лет мы жили по соседству. Можно сказать, что мы были лучшими друзьями с самого рождения. Конечно же, у нас были отличия: у него были светлые волосы, у меня – темные, он – мальчик, я – девочка. Но в основном на этом наши различия и заканчивались.

Наши папы, лучшие друзья с колледжа, которые подцепили парочку цыпочек (наших мам) на весенних каникулах в Дейтоне, были офисными сотрудниками, пока наши мамы воспитывали нас и ухаживали за домом. На тот момент у моего папы была своя небольшая фирма, обувной магазин, о котором он мечтал с самого детства, – начинал он с одного-единственного продукта, шнурков, продавая их за прилавком одного из универмагов Манчестера. В свободное от бизнеса время он посещал вечерние курсы в колледже. Поэтому, говоря «офисный сотрудник», я имею в виду, что он занимался предпринимательством. Папа Ноя был самым обычным бухгалтером. Дорога на работу и обратно занимала у него почти два часа, поэтому он постоянно жаловался всем, кто его слушал.

Парни решили купить дома в одном жилом квартале, чтобы обрадовать жен, которые ужасно ностальгировали по своим домам во Флориде. Лучшим решением для всех стало «не разлучать девочек». Поначалу, а именно когда нам было около трех лет, мы целыми днями играли вместе, а когда вечером Ноя забирали домой, я чувствовала себя такой разбитой и неполноценной, словно одну из моих ног или легкое оторвали, отнесли в соседний дом и уложили там спать без меня. В пять мы впервые взялись за руки.

В восемь лет Ною стало интереснее играть с соседскими мальчишками. Поэтому мы начали видеться только по выходным. А поскольку я не была пацанкой и всегда восхищалась мамиными каблуками и макияжем, я не собиралась набивать головой мячи, лишь бы побыть рядом с Ноем. Но после того, что произошло, я была готова отдать все, лишь бы вернуться в прошлое и провести с ним каждую секунду его здоровой жизни. Я бы заставила себя полюбить футбол. Я бы каждый день чистила его бутсы.

Увы, в восемь лет у нас случилось первое расставание, что-то вроде того. Но при этом мы по-прежнему продолжали втайне от мальчишек проводить выходные вместе. У нас был свой шалаш с вымышленным шпионским оборудованием и широкими сосновыми стенами, где мы хранили все произведения Клэнси и Толкиена. А еще у нас был седельный тягач, где нас ждала новая порция первых разов.

Когда нам исполнилось десять, папа Ноя, для меня мистер Винет, к огромному сожалению мамы Ноя, решил, что больше не потерпит «идиотских пробок» и «тупоголовых водителей», и уволился из КПМГ. Он купил сломанный тягач у местного дистрибьютора картофельных чипсов и поставил ржавого монстра у себя на заднем дворе. Его план состоял в том, чтобы восстановить грузовик и открыть собственную компанию по грузоперевозке. В этом стальном корпусе хранилось как минимум три сотни мешков с чипсами – маленьких, как те, что выдают к сандвичам в столовых. Для нас это была настоящая мечта, воплотившаяся в реальность: тысячи пачек «Доритос», «Фрито-Лэй», «Сырные подушечки», «Жареные луковые кольца», чипсы «Лэйс» и святой грааль среди всех на свете снеков, великий и неповторимый «Читос». Я понятия не имею, почему дистрибьютор продал грузовик со всеми этими сокровищами, но какая разница?

В грузовик Ной не пускал никого, кроме меня, и, честно сказать, меня это подкупало. Поэтому в благодарность я никому об этом не рассказывала, даже своей маме. Тем не менее мы с Ноем просто обожали поедать сандвичи с колбасой и пить содовую, тайком оставленные мамой у двери кузова. Пару раз я видела, как она наблюдает за нами, прячась за ивой и хихикая. Когда меня звали ужинать мясным рулетом, запеканкой с тунцом или воскресным сандвичем со стейком – блюдо зависело от дня недели, – я бежала в наш желтый домик, сбрасывала кеды в «тамбуре» (так мои родители называли проход между входной дверью и прихожей) и запрыгивала маме на руки в одних носках. Она, держа меня одной рукой, полоскала что-то в раковине. Ее длинные тонкие пальцы гладили мою голову, и мы приступали к нашей вечерней болтовне:

– Где ты была, куколка?

– Просто играла с Ноем.

– Угу. А где?

– Во дворе.

– Ммм… Хочешь узнать, что я делала?

– Конечно, мама.

– Я мыла этот скрипучий пол и готовила тебе мясной рулет.

Я морщила нос и смеялась вместе с мамой. Она целовала меня в нос. От нее всегда пахло розами.