Невероятные

На самом деле она обрадовалась мальчишкам. Они взбодрили ее своими непристойными шуточками. Все, кто прежде навещал ее, держались чертовски серьезно. Когда парни подошли поближе, чтобы расписатьс я на гипсе, Ханна, кое-что вспомнив, села в постели.

– Вы придете в пятницу на вечеринку по случаю моего выздоровления? Организацией занимаются Спенсер с Моной, так что наверняка будет клёво.

– Я обязательно приду.

Ноэль посмотрел на Мейсона с Майком. Те, глядя в окно, обсуждали, какие конечности можно сломать, прыгнув с балкона палаты Ханны на пятом этаже.

– Кстати, что у вас за тёрки с Моной? – поинтересовался он.

– Тёрки? – вздрогнула Ханна. – Ты о чем?

Ноэль надел колпачок на ручку.

– Так вы с ней как кошки сцепились на ее дне рождения. Такой крик подняли!

– Сцепились? – тупо переспросила Ханна.

Лукас смущенно кашлянул.

– Никакой не крик. – В палату влетела Мона. Она послала воздушные поцелуи Ноэлю, Мейсону и Майку, одарила ледяной улыбкой Шона и плюхнула на кровать огромную папку. Лукаса она проигнорировала. – Лучшие подруги немного повздорили. Обычное дело.

Ноэль пожал плечами. Он подошел к своим приятелям, стоявшим у окна, и устроил шуточную борьбу с Мейсоном.

Мона закатила глаза.

– Хан, слушай. Я только что общалась со Спенсер, и мы составили список того, что необходимо. Хочу уточнить с тобой некоторые детали. – Она раскрыла голубую папку. – Последнее слово, конечно, за тобой. Потом поговорю с хозяевами клуба. – Лизнув палец, она перевернула страницу. – Итак выбирай. Салфетки розовато-бежевого цвета или слоновой кости?

Ханна пыталась сосредоточиться, но ей не давали покоя слова Ноэля. Хай?

– Из-за чего мы с тобой сцепились? – выпалила она.

Мона положила список на колени.

– Да из-за пустяка, Хан, правда, – помедлив, ответила она. – Помнишь, мы ругались за неделю до этого? Из-за самолета, вычерчивающего в небе поздравления? Из-за Наоми и Райли?

Ханна кивнула. Мона пригласила Наоми Зиглер и Райли Вулф, их главных соперниц, в свою свиту на праздновании ее семнадцатилетия. Ханна подозревала, что ей в отместку – за то, что она отказалась отмечать годовщину их дружбы.

– В общем, ты оказалась абсолютно права, – продолжала Мона. – Те двое – сущие стервы. Больше не хочу иметь с ними ничего общего. Прости, Хан, что ненадолго приняла их в нашу компанию.

– Ерунда, – слабым голосом отозвалась Ханна, чуть воспрянув духом.

– Ладно, давай к делу.

Мона вытащила две журнальные вырезки. На одной – удлиненное белое платье с пышной юбкой в складку и розеткой на спине; на второй – мини с ярким принтом.

– Платье в сборку от Phillip Lim[69] или кокетливое мини Nieves Lavi[70]?

– Nieves Lavi, – выбрала Ханна. – Оно короткое, с вырезом-лодочкой. Все будут смотреть на мои ноги, а не на ключицу и лицо.

Она снова натянула одеяло до самых глаз.

– Кстати, о лице! – воскликнула Мона, – смотри, что я тебе принесла!

Из большой сумки Cynthia Rowley[71] сливочного цвета она извлекла изящную фарфоровую маску в виде лица красивой девушки – с высокими скулами, милыми пухлыми губками и аккуратным носиком, который, вне сомнения, пользовался бы большим спросом у пациенток пластического хирурга. Маска была такой прекрасной и выразительной, почти как живое лицо.

– Это одна из масок, которые представлял на прошлогоднем показе haute couture Дом моды Dior, – выдохнула Мона. – У мамы есть кто-то знакомый в рекламном отделе компании Dior в Нью-Йорке, мы договорились, и сегодня утром маску доставили сюда.

– С ума сойти.

Ханна коснулась края маски. На ощупь она была мягкая – нечто среднее между нежной кожей ребенка и атласом. Мона приложила маску к лицу Ханны, которое все еще было наполовину спрятано под одеялом.

– Она закроет все твои синяки. Ты будешь самой потрясной девчонкой на своей вечеринке.

– Ханна и так потрясная, – заявил Лукас, отворачиваясь от медицинских приборов. – Без всякой маски.

Мона наморщила носик, словно Лукас сказал, что собирается вставить ей в задницу градусник.

– А, Лукас, – ледяным тоном произнесла она. – Я и не видела, что ты там стоишь.

– Я был здесь все время, – процедил он сквозь зубы.

Они сверлили друг друга злобными взглядами. Мона даже как будто со страхом. Но это выражение тут же исчезло с ее лица. Мона прислонила маску к вазе с цветами, поставив ее так, чтобы она смотрела на Ханну.

– Это будет лучшая вечеринка года, Хан. Жду не дождусь.

С этими словами Мона послала ей воздушный поцелуй и танцующей походкой выплыла из палаты. Ноэль, Мейсон, Шон и Майк вышли следом, сказав Ханне, что придут завтра и что она должна поделиться с ними целебной марихуаной. Только Лукас остался. Стоял, привалившись к дальней стене, возле умиротворяющего плаката в стиле Моне – с изображением поля одуванчиков. На его лице читалась тревога.