Невероятные

Спенсер не побежала на парковку к подругам. Она села в машину и умчалась домой, ею владела отчаянная потребность все обдумать. Могла ли она убить Эли? Способна ли она на убийство? Но, проведя в размышлениях бессонную ночь, она так и не смогла приравнять свои действия в отношении Мелиссы и Эли с тем, что «Э» сотворил с Ханной. Да, Спенсер бывала вспыльчива, да, ее легко разозлить, но в глубине души она сомневалась, что способна убить человека.

Почему тогда «Э» уверен, что именно Спенсер – преступница? Возможно ли, что «Э» ошибается… или лжет? Но ведь «Э» знал о том, что в седьмом классе Спенсер целовалась с Йеном Томасом; знал о ее тайном романе с Реном, парнем Мелиссы, который учился в университете, знал, что из-за них пятерых ослепла Дженна Кавано – и это все были достоверные факты. У «Э» на них имеется столько компромата, что ему и не нужно что-то выдумывать.

Внезапно, пока Спенсер отирала с лица пот, на нее снизошло озарение, и ее душа ушла в пятки. Есть одна очень веская причина, сообразила она, которая могла бы вынудить «Э» солгать, выдвинув предположение, что это Спенсер убила Эли. Возможно, у «Э» тоже есть секреты. Возможно, «Э» нужен козел отпущения.

– Спенсер? – донесся до нее голос мамы. – Спустись, пожалуйста, ко мне.

Спенсер соскочила с кровати, мельком глянула на себя в зеркальце. Глаза красные, опухшие, губы потрескались, в волосах застряли листья, нападавшие ей на голову минувшим вечером, пока она пряталась среди деревьев. Нет, сейчас она не готова к общению с родными.

На нижнем этаже пахло никарагуанским кофе, свежей выпечкой и свежесрезанными каллами, которые их домработница Кэндис приносила каждое утро. Отец, в черных велошортах из спандекса и трикотажной велорубашке с эмблемой «Почта США», стоял у кухонной стойки с гранитной столешницей. Может, это и хороший знак, рассудила Спенсер. Значит, родители не очень на нее сердятся, если отец, как всегда, в пять часов утра ездил на свою традиционную велопрогулку.

На столе лежал воскресный номер «Филадельфия сентинел». Наверное, в газете сообщение о наезде на Ханну, решила поначалу Спенсер. Но потом она увидела, что с первой полосы на нее смотрит ее собственное лицо. Она в элегантном черном костюме самодовольно улыбается в объектив. Заголовок гласил: «Дорогу, Трамп! Номинантка конкурса «Золотая Орхидея» на лучший реферат Спенсер Хастингс идет!»

Спенсер замутило. Она совсем забыла. А газета эта уже лежит на крыльце каждого дома.

Из кладовой кто-то вышел. Спенсер в страхе отступила на шаг. Это была Мелисса. Сверля сестру сердитым взглядом, она сжимала в руках коробку «Рейзин брэн»[10], да так крепко, что Спенсер казалось, она вот-вот ее раздавит. На левой щеке Мелиссы красовалась небольшая царапина, на правой брови – лейкопластырь, левое запястье все еще обвивал желтый больничный браслет, на правое была наложена розовая гипсовая повязка – память о вчерашней ссоре со Спенсер.

Раздираемая чувством вины, Спенсер опустила глаза. Вчера «Э» прислал Мелиссе первые несколько предложений ее старой письменной работы по экономике, той самой, что Спенсер скачала с компьютера Мелиссы и выдала за собственный реферат. Тот самый, который преподаватель экономики, мистер Макадам, выдвинул на соискание премии «Золотая Орхидея» – престижнейшей школьной награды в стране. Мелисса сразу догадалась о проделках сестры и, хотя та извинилась перед ней, наговорила ей массу гадостей – таких, которых, по мнению Спенсер, она не заслуживала. Ссора кончилась тем, что Спенсер, разгневанная словами Мелиссы, случайно столкнула ее с лестницы.

– Итак, девочки. – Миссис Хастингс поставила на стол чашку кофе и жестом велела Мелиссе сесть. – Мы с вашим отцом приняли ряд важных решений.

Спенсер приготовилась к худшему. Они сообщат в школу, что она списала чужую работу. В университет дорога ей будет закрыта. Придется идти в торговое училище. И кончится все тем, что до конца своих дней она будет рекламировать товары на телеканале QVC[11], принимая заказы на ролики для пресса и искусственные бриллианты, а Мелисса, как обычно, уйдет от наказания. Ее сестре каким-то образом всегда удавалось утереть ей нос.

– Во-первых, мы не хотим, чтобы вы продолжали посещать доктора Эванс. – Миссис Хастингс переплела пальцы. – От нее больше вреда, чем пользы. Это ясно?

Мелисса молча кивнула, но Спенсер в замешательстве сморщила нос. Доктор Эванс, психотерапевт Спенсер и Мелиссы, была одной из немногих, кто не церемонился с ее сестрой. Спенсер хотела было возразить, но увидела предостережение в лицах обоих родителей.

– Ладно, – пробормотала она в безысходности.

– Во-вторых. – Мистер Хастингс постучал по газете, вдавливая большой палец в фотографию Спенсер. – Ты поступила бесчестно, Спенсер, присвоив труд Мелиссы.

– Знаю, – быстро произнесла Спенсер, страшась посмотреть в сторону сестры.