Невеста

Как бы там ни было, но среди всех обличий последнего времени – Виттар помнил свое разочарование, когда вместо ожидаемых сокровищ наткнулся на бочонки с солониной, кувшины оливкового масла и каменные полки, на которых вызревали сыры, – лаборатория больше всего соответствовала настроению дома.

Газовые рожки наполняли древний зал зыбким светом, и тот преломлялся в зеркалах и отполированных плоскостях приборов – назначение многих оставалось для Виттара загадкой. Привычно гудел воздуховод, расширенный, невзирая на затраты, и крылья ветряка слабо шевелились, как и многосуставчатые лапы копира, что замер в углу этаким стальным пауком. В переплетении стеклянных и железных труб, тонких, с волос в разрезе, металась молния, рыжая, как Крайт. На столах царил знакомый беспорядок.

Тубы с чертежами. Тубы без чертежей, раскрывшие черные зевы. Чертежи без туб, перемешанные с листами кальки. Банки всех размеров. Пробирки в железном штативе, почему-то перекошенном на один бок. И механический сепаратор, оседлавший табурет, который чудом выдерживал вес прибора.

Куски хрусталя и металла.

Записная книжка, исчерканная, изрисованная.

Миска с костями, кажется, куриными. И фарфоровый кофейник, правда, без крышки, которую с успехом заменял круглый ониксовый шар.

– Я… я уберусь, райгрэ Виттар. Честное слово! – Крайт подобрал потемневший огрызок и отправил его в мусорное ведро.

Ведро зазвенело, и Крайт, охнув, кинулся спасать что-то очень важное и ценное.

Неисправим.

Карта, раскинувшаяся на полу, являлась копией той, которая висела в библиотеке, вот только над ней раскинулась паутина разноцветных нитей. Вычерченные на стекле, они казались висящими в воздухе.

– Видите?

Крайт прижимал к груди нечто сложное, стеклянно-металлическое, ощетинившееся патрубками и каменными иглами.

– Поставь своего…

– Это для поисков, – пояснил Крайт и, встав на колени, выпустил существо. Во всяком случае, оно казалось довольно-таки живым.

Бронзовая сороконожка, чей панцирь сиял и переливался. Тонкие конечности с трудом удерживали слишком грузное тело. Но вот внутри что-то щелкнуло, и чешуйки панциря поднялись, выпуская тончайшие стебельки-паутинки. Одни были выше, другие ниже, и вот уже сороконожку окружило облако шевелящихся шелковых нитей.

– Ее можно настроить на определенный образец… – Крайт не спешил подниматься. – Она очень чувствительная… даже на большой территории. А если зону поиска ограничить, то чувствительность возрастает.

Сороконожка не спешила двигаться, она раскачивалась, и пушинки клонились то влево, то вправо.

– Как десяток самых лучших ищеек… я ведь слышу все и сразу…

А сотворенное Крайтом существо – одну-единственную ноту в симфонии мира.

– Сначала я пробовал искать вашего брата, – Крайт протянул руку, и сороконожка защелкала, словно жалуясь на что-то, – но параметры очень размытые…

Но на этом эксперимент закончен не был, иначе Крайт вряд ли бы рассказал об опыте, который считал неудачным. Все-таки щенок и сам неспособен адекватно оценить то, до чего доходит.

– Я настраивал… на вас вот… всегда показывала, где вы есть. И еще на других тоже… и на королеву. – Последние слова он произнес шепотом и торопливо пояснил: – Мне подумалось, что если она где-то след оставила, то это место будет опасным. И надо предупредить…

– Нашел?

– Вот. – Он ткнул в красную паутину, раскинувшуюся от холмов. – Там еще долго эхо стоять будет. А здесь что-то другое…

Судя по карте – топи, в которые определенно лезть не стоит.

Следующее красное пятно – Карийская пустошь, где до сих пор нет надежных троп.

О да, королева оставила изрядно подарков тем, кто пойдет по землям лозы. И нынешняя карта – дорогой подарок.

– Но самое странное – это тут. – Крайт указал даже не на нить – на несколько алых точек, которые Виттар принял бы за случайные капли краски. – Я не сразу внимание обратил. Ну она вроде как нашла точку… – сороконожка медленно поползла по паутине – и ее отметила. А потом вдруг отметила ту же точку, но совсем рядом… я подумал, что просто слабый след, расплывчатый, она же примерно место показывает. Но еще через пару дней опять… и вот снова.

Зависнув над пятном, сороконожка судорожно шевелила конечностями и раскачивалась. Шелковая паутина облепила тело, и существо выглядело озадаченным.

– Если бы след был совсем уж слабым, она бы не услышала. Получается, что вроде бы и не слабый… и на месте не стоит.

Аномалия.

Та самая аномалия, которая движется.

– И ночью она его легче находит. А днем бывает, что и не слышит вовсе.

Крайт замолчал. Хмурый. Недовольный или скорее взбудораженный. Он желал получить разгадку, желательно прямо в сей миг, но Виттару нужно время.

От точки к точке… дорога?

Но дороги в стороне, а с ними и города, городки, гарнизоны. А здесь что? Лес? Не из исконных, отмеченных алыми пятнами, но обычный настолько, насколько в той стороне может быть обычен лес.

Равнина…

Предгорья. Чаша Долины на пути… а за чашей – Перевал.

И не к нему ли движется аномалия Крайта?

Но почему таким странным путем… и что будет, когда эта аномалия достигнет цели?