Невеста

— Шнобель, завязывай о грустном, — попросил Фрол. Тут по громкой связи объявили начало регистрации, и он добавил с грустинкой в голосе: — Ну, парни, я пошел. Если что — не держите обиду.

— Ты все-таки зря торопишься, — вдруг сказал Шнобель. — Я бы на твоем месте выждал. К тому же ты еще у сторожа под опекой[3].

— Все нормалек, — усмехнулся Фрол и похлопал Шнобеля по плечу.

— А чего тогда билет в один конец взял? — вполголоса спросил Сима.

— Дела закончу, тогда и обратно возьму.

— Не теряйся, Фрол! — крикнул ему вслед Сима.

— Плохие у меня мысли насчет всего этого, — процедил Шнобель, качая головой. — Ох, плохие… Ладно, пошли, что ли.

И, перебрасываясь незначительными фразами, воры вразвалочку направились к выходу.

Свидетель

— Я же говорил тебе насчет Одессита, — сказал Григорий, незаметно перейдя на «ты». — Он тертый калач.

— На каждый калач найдутся зубы, — заметил Павлов, пристегивая ремень безопасности.

— А ты не привык отступать, да? Это правильно. Что теперь?

— Григорий, давай так. Подбрось меня к одному заведению, а потом я сам.

— Ладушки. Я как раз твоими «дядями степами» займусь, Милещенко с Бугровым.

— Если что, я тебя наберу, — пообещал Павлов. — Визитка есть?

— Возьми в бардачке. Так куда сейчас ехать?

— В Знаменском районе раньше была пиццерия, называлась «Чикко». Теперь на ее месте стоит торговый центр «Элинс».

— Есть такой. Как раз недавно закончили строительство.

— Туда и поехали.

Через час запыленная «Шкода» остановилась на стоянке громадного комплекса. Павлов даже присвистнул. Трудно было представить, что на этом месте раньше ютилась крошечная пиццерия, где в поте лица трудилась Кристина.

— Я забыл сказать, что забронировал тебе номер в гостинице, — сказал Григорий. — Она как раз неподалеку отсюда. Одна из лучших в нашем городе.

— Отлично, спасибо.

— До связи, Артем.

Морозов уехал, а Павлов вошел в торговый центр. Он быстро нашел администратора, но тот лишь развел руками — он сам работал всего второй месяц и даже не знал, что раньше на месте «Элинса» была какая-то пиццерия. Само собой, никакой архивной документации с тех пор не осталось.

— Возможно, наш шеф что-нибудь знает, — подумав немного, обнадежил администратор. — Геннадий Александрович Измайлов здесь старожил, он всегда в курсе событий.

Он позвонил генеральному директору и передал трубку Артему. Павлов, представившись, повторил вопрос по поводу пиццерии.

— Артемий Андреевич, к сожалению, я вряд ли смогу вам помочь, — ответил Измайлов. — С тех пор пиццерия продавалась как минимум трижды и дважды отдавалась за долги. Я вам точно говорю, что никаких документальных сведений о деятельности «Чикко» вы нигде не найдете.

— Возможно, в «Элинсе» есть сотрудники, которые раньше работали в пиццерии?

— Все может быть. Но вы же знаете, что творилось в двухтысячных годах. По трудовым книжкам почти никто не работал. Конечно, я могу напрячь своих менеджеров по персоналу, чтобы они прошерстили всех, кто у нас трудится… Вам, как я понимаю, эта информация нужна срочно?

— Угадали.

Измайлов вздохнул и вдруг оживился:

— Постойте! Недавно у нас закончился контракт с клининговой компанией, и мы набрали новый штат. Мне менеджер как-то обмолвилась, мол, какая-то женщина вот уже несколько лет здесь работает, еще с тех самых времен.

— Ее фамилия вам известна?

— Нет, но попросите Сергея, то есть администратора, посмотреть, у него должны быть списки. Я так полагаю, что эта женщина должна быть самой старшей по возрасту.

— Спасибо.

Павлов передал администратору слова Измайлова, и вскоре перед ним лежал клочок с нацарапанным: «Боженова Ольга Константиновна».

— Кстати, сейчас ее смена. Вы можете найти ее на цокольном этаже — это ее участок, — взглянув на инициалы, добавил Сергей.

— Вы меня очень выручили.

— Какие вопросы!

Павлов нашел Боженову возле ступенек, ведущих на цокольный этаж, — она тщетно пыталась вставить вывалившуюся из оправы очков линзу обратно.

— Простите, вы — Ольга Константиновна?

— Я, — подняла на адвоката глаза уборщица. Ей было около шестидесяти лет. Несмотря на изможденное и усталое лицо, чувствовалось, что в молодости она была привлекательной женщиной.

— Позвольте я помогу вам, — предложил Павлов, и Боженова молча протянула адвокату очки. Артем ловко вставил стекло на место и вернул очки уборщице: — Неплохо было бы клеем прихватить. У вас дужка треснула, вот оно и не держится.

— Знаю, — махнула рукой Ольга Константиновна. — Только вижу я плохо, молодой человек, клеем только все руки измажу. — Она нацепила очки и робко улыбнулась. — Что так, что эдак — все равно плохо вижу.

— Зачем же вы очки носите, если никакой разницы?

Из груди Боженовой вырвался вздох.

— Так выгонят меня сразу, как узнают, что почти слепая.

Павлов, уже намеревавшийся достать фотографию Кристины, медленно закрыл папку.

— Ольга Константиновна, скажите, пожалуйста, вы работали в пиццерии «Чикко», которая была тут раньше?