Невеста без места

– Ай, хорошо! Какая радость, и дышать теперь мне легче! Велеславна, милая, хорошо-то как! Я думал, что этот… оборотень, что б его три раза перекорежило! А тут вон как, значит… Только что ж он один-то, сам за ними пустился! Ох, шалопут. Мог бы помощников взять. Кого-то из оборотней наших. Да и я бы пошел. Дело-то какое! Нет, оно конечно, ему след упустить нельзя было. Да и, когда в шкуре, не мастак он объяснять, что к чему. Ну, ладно. Ты сильно не бойся. Справится он, вернется. Я его вот с таких лет растил, знаю, ловкий он, и соображает вовсе неплохо, – боярин показал рукой от земли чуть выше своего колена. – Я его учил. Справится. Ждать будем, значит.

– Мирята Веденич! Так, значит, меня и впрямь за княжичей и не прочили, ни за кого? Вот и Велемил обмолвился тогда Чаяне… Ириней то есть.

– Да, Велеславна, – боярин посмотрел на нее покаянно. – От Венко мы о тебе и прознали. Полюбил он тебя, как увидел, для него и взяли. Сказать как есть не могли, сама понимаешь, лукавить пришлось. Так ведь… Он и тебе сразу был по нраву, верно? Ты ведь не в обиде?

– Но он не княжич? – уточнила Велька.

– Нет, – боярин взглянул с еще большим раскаянием.

– Я-то не в обиде. А вот батюшка мой, князь Велеслав, что скажет?

– Так далеко теперь твой батюшка, – боярин лукаво усмехнулся, – а и скажет что – послушаем. Ты, Велеславна, боярыням своим пока лишнего не говори, сделай милость, погоди до Карияра. Уже не на седмицы, а на дни счет пошел. А то боюсь я старшую вашу, все жду, что она мне бороду выдирать начнет. А в Карияре, может, и утрясется все? – и смешно за бороду взялся, оберегая, чтобы не выдернули.

– Не скажу, Веденич, не бойся, – усмехнулась Велька.

Ей и самой так спокойнее казалось и лучше, чтобы никому ничего не говорить.

Глава 23 Мимо Плакун-камня…

Утром погрузились на корабли. Вся суета прошла мимо Вельки, она лишь поднялась вслед за Любицей по пологой доске-сходням на корабль с медвежьей мордой на носу и стала у борта, глядя на берег. Видела, как на другой корабль, на носу которого скалилась узкоглазая рысь, поднялись Чаяна и старшая боярыня. Чаяна сестру увидела, улыбнулась, рукой приветливо помахала, Велька махнула в ответ. Княжна была нарядная и чудо какая красивая этим утром, смотрела гордо – хороша из нее была бы княгиня в Карияре. Велемил следом поднялся, встал рядом, довольный, счастливый… не Велемил, Ириней.

А ведь сестре и не сказали еще, должно быть, что жених ее, которому обручье отдала, – Ириней, ее суженый, резами предсказанный?..

Чувство вины кольнуло: она-то, Велька, получается, все знает, а если правду скрывать – тоже ведь обман. Только что бы изменилось, знай сестра правду? Отказалась бы она от жениха?

Вряд ли. Она ведь его открыто, своей волей выбрала, материнскую волю исполнила и, стало быть, волю богинь, Макоши и Лады. Тут, должно быть, и князь Вереней перерешить не сможет…

Жаль. Пусть бы сестра стала женой кариярского наследника, к такой участи ее всю жизнь готовили: как пройти, как глянуть, что сказать…

И батюшка точно был бы доволен, если бы его внуки были наследниками кариярского престола, а не братьями наследников.

Горибор и Ириней… то есть Велемил и Яробран на берегу толковали о чем-то с боярином Мирятой. Они на корабли не шли, остались, чтобы со своими людьми дальше посуху ехать.

Может, Венко встретят…

Отвернулась Велька, стала смотреть на воду. Решила ведь уже, что нет ей дела до кариярских княжичей, да и о батюшкиных желаниях ни к чему теперь тревожиться! Вот и пусть будет так. А им, наверное, до нее дела не будет, как уедет она с Венко в ту обещанную глушь с лешими.

А то, что показался ей Венко в Нави в княжеском поясе, – так Навь явное искажает, не так показывает, смысл у всего непростой бывает, не сразу понятный.

Неявный.

Вот так вот, раздумья нет-нет да и возвращались, но не были ни настойчивыми, ни тревожными, и прогнать их было легко, и ни о чем не думать тоже легко. Велька и не подозревала, как это легко и приятно – ни о чем не думать, ни о чем не тревожиться.

Ей все равно.

Пусть бы только Венко скорее вернулся.

Широкая мужская ладонь легла на темные доски борта рядом с Велькой.

– Здравствуй, сестрица.

Яробран… который на самом деле Горибор.

– Здравствуй… братец, – Велька покосилась в сторону Любицы, но та теперь стояла поодаль, с мужем, его наставления слушала.

Княжич был нездоров, на клюку опирался, перекосившись, и шрамы на лице и руках у него появились новые.

– Поправляешься, Горибор Веренеич? – на раны его она посмотрела внимательней, чем на берег и на речную воду, тряхнула головой, словно сбрасывая не ко времени одолевшее наваждение.

Может, ей и все равно, но вот перед ней ее брат, и его лечить нужно, и силы у нее вроде как стало больше против прежнего. Значит, не так уж и все равно…

– Поправляюсь, Велеславна, – ясно улыбнулся княжич, блеснул ровными белыми зубами, – у нас род живучий.

– Ты меня сестрой зовешь. Почему, если я вам невеста вроде была?