Невеста для Чёрного Змея

Тонкие ноздри Майлза раздулись, то ли от гнева, то ли от возбуждения, то ли от того и другого вместе. Он оттянул ворот тесного, как футляр, черного одеяния, нервно дёрнув шеей.

– Когда-нибудь ты за всё ответишь! – сквозь зубы процедил Кевин.

– Да что ты? – ухмыльнулся Дэйв, недоверчиво покачав головой. – Правда, что ли? – Он наклонился ещё ниже, почти к самому лицу пленника. – Такие, как я, Аббнер, всегда цветут, как пышный и зелёный лавр. А вот тебя не назовешь везунчиком.

Лейла стояла, прислонившись к колонне и, поигрывая палочкой, взирала на разыгрывающуюся перед ней сцену. Она не понимала зачем Дэйв играл с Кевином. Отыгрывался за своё унижение перед Эссусом? Или игра просто была у него в крови?

– Ты ничего от меня не добьешься, – прорычал Кевин, дёргаясь в бесполезных попытках высвободиться от невидимых, но крепких пут заклятья.

– Ещё как добьюсь, – продолжал ворковать над ним Дэйв. Только ты даже не поймешь, когда этот момент настанет. Знаешь почему, Аббнер? Потому что ты – дурак! Подчинись мне! – прорычал он, направляя палочку, из которой вылетел серебристый, похожий на молнию луч и ударился прямо в грудь Кевина Аббнера.

– Что ты делаешь? – встревожилась Лейла, наблюдая, как Майлз опускается рядом с подчинённым и сломленным противником на колени. – Что ты задумал?

Лицо Дэйва было сосредоточенным и заострившимся.

– Что ты делаешь? – повысила она голос.

Дэйв извлек из кармана пузырек с прозрачным зельем:

– Только то, о чём мы с тобой договорились, дорогая жёнушка, ничего больше.

Кевин Аббнер под воздействием подчиняющих чар послушно осушил пробирку.

– А теперь, Абннер, давай, честно, как на исповеди, расскажи мне, что вы затеваете?

– Ничего, – заморгал тот. – Ничего.

– Хорошо. Постараемся сузить коридор. Что вы задумали насчет мести за твоего отца? Ты хочешь убить меня?

– Нет, – замотал головой Аббнер. – Какой смысл убивать тебя? Мы хотим покончить с самим Нахшироном. В нём весь корень зла.

Дэйв приподнял бровь, подчёркнуто выражая изумление:

– Покончить? Надо полагать ты под этим подразумеваешь – убить?

– Никакое это не убийство. Хотя, убийство, конечно, и всё же… в этом единственное спасение. Для всех нас.

– Полагаю, светлая идея тебе принадлежит?

– Да, – простодушно кивнул Кевин (хотя, какое там простодушие? Он же зачарован).

– И каков план?

– Я же уже сказал.

– Вот идиот! Ты рассказал мне не план, а цель плана. А сам план каков?

– Мы хотим заманить Нахширона в подземелья под Академией, заставить принять форму змея и запечатать его в ней.

– Зачем так сложно?

– Затем, что просто убить вряд ли получится. Получив вечную молодость он, возможно, и бессмертием обзавёлся? Нам не обязательно его убивать. Достаточно вырвать у змеи зубы, чтобы она не могла укусить. Тогда её яд перестанет быть смертелен.

Дэйв закатил глаза:

– Идиоты! Никакое заклятие не способно надолго удержать Чёрного Змея! – процедил он сквозь зубы. – Как именно вы собираетесь заманить его в подземелье?

– Не знаю, – упрямо тряхнул головой Кевин. – План ещё в стадии разработки. У нас ещё есть время подумать.

– Здорово! – широко улыбнулся Дэйв.

Улыбка его перешла в оскал. Он со всей силы ударил кулаком по ближайшей колонне.

Лейла поморщилась:

– Может быть попробовать удариться головой? Может быть тогда процесс мыслительный пойдёт быстрее?

– Заткнись, Аластаир!

– Сам заткнись, Майлз. Аббнер? – в свой черёд присела она рядом с Кевином – Когда вы планируете осуществить свой план? В какие сроки?

– Я же сказал – не знаем. Это как получится.

– Понятно, – задумчиво вздохнул Дэйв, явно о чём-то задумавшись.

Лейла не придала тогда этому значения. Как позже выяснится – зря.

Глава 38. Подземелье

Весна вызвала в Академии Магии непривычное оживление. В гостиной и столовой часто приходилось применять расширяющие чары – так много народу собиралось по вечерам. И без того просторные, многочисленные комнаты виделись теперь бесконечными. Слуги из кожи вон лезли, чтобы угодить новым хозяевам. Столы в парадной за обедом и ужином ломился от яств, свечи в хрустальных подсвечниках парили прямо в воздухе, распространяя вокруг себя загадочное мерцание.

Настроение у Лейлы, несмотря на всеобщую оживлённую атмосферу, было отвратительным. Ей представилась возможность в полной мере оценить мудрость русской пословицы, утверждающей, что нет хуже дела, чем в чужом пиру похмелье. А возможно, всё дело было в том, что чем больше дней шло, тем тяжелее становилось вынашивать нелюбимое и нежеланное дитя, неприятно было ловить на себе любопытные, снисходительные, пренебрежительные, а что хуже всего – выражающие жалость, взгляды. Хорошо ещё, что все в Академии, за исключением узкого круга лиц, считали отцом её ребёнка Дэйва.