Невеста для графа

«Если по дороге домой в меня ударит молния, то я умру счастливой», – подумала девушка.

– Вы изумительно танцуете, – сказал ей Гастингс, глядя в глаза.

Они плавно скользили и кружились по натертому до блеска паркету.

– Спасибо, – чуть задыхаясь, проговорила Элиза. Она прилежно училась всему, что преподавали в школе, и танцы не являлись исключением. Ей лишь недоставало опыта. Увы, вальсировать в паре с красивым джентльменом ей доводилось нечасто. – И вы тоже, милорд.

– Ваша похвала дорогого стоит, – со смехом отозвался граф. – Здесь так тесно… Я не уверен, что не наступил кому-нибудь на ногу.

– Мне вы точно на ноги не наступали, – с веселой беспечностью ответила Элиза. Она бы все равно не заметила, даже если бы это случилось.

– Леди Тейн любит набивать свой дом гостями словно бочку селедкой, но мне эта толчея совсем не нравится, – бросив недовольный взгляд на пару, пронесшуюся в опасной близости от них, заметил граф.

Слегка укоротив шаг, он повел свою партнершу вокруг помешавшей им пары. Для того чтобы маневр удался, им пришлось едва ли не слиться воедино. У Элизы перехватило дыхание от этого головокружительного маневра.

– Стоило бы предусмотреть чуть больше места, если уж хозяйка включила танцы в программу, – пробормотала Элиза.

Тут кто-то толкнул ее в спину, и Гастингс, с возмущением проводив обидчика взглядом, предложил девушке выйти на террасу, чтобы подышать свежим воздухом.

«Вполне возможно, что меня уже поразила молния, и все, что сейчас со мной происходит, не имеет отношения к реальности», – подумала Элиза и кое-как кивнула. Лорд Гастингс, не сбиваясь с шага, продолжил кружить ее в танце, пока они не оказались за бархатной портьерой у выхода на террасу.

На террасе царила приятная прохлада – не то что в бальном зале. Но, как ни странно, Элиза не увидела здесь ни одного человека. Наверное, всех желающих подышать воздухом напугал мелкий дождик. Лорд Гастингс взял ее за руку и повел под сень раскидистой глицинии, обвившей колонну. Прислонившись к колонне и скрестив руки на груди, спросил:

– Тут ведь лучше?

Элиза улыбнулась.

– Гораздо лучше. Спасибо, милорд.

Сквозь застекленные двери сюда проникало достаточно света, чтобы она могла разглядеть его улыбку – и даже ямочку на щеке.

– Сегодня вы настоящая красавица, – заметил граф.

Эти его слова мгновенно вернули ее с небес на землю, и приземление было очень жестким. Элиза ведь прекрасно знала, что она далеко не красавица, и, конечно же, понимала, почему ей льстили охотники за приданым. Но лорд Гастингс… Неужели он один из них?

– Зачем вы это говорите, милорд? Я же знаю, что некрасива, – пробормотала девушка.

– С чего вы взяли? – Граф в недоумении вскинул брови.

«А ведь все так хорошо начиналось… Но он все испортил», – со вздохом подумала Элиза.

– Я никогда не была хороша собой. Милорд, прошу вас, не говорите того, что не думаете.

И тут она впервые увидела лорда Гастингса растерянным.

– Я не понимаю… – пробормотал он, пожав плечами.

Элиза устало вздохнула. Что тут непонятного?

– Я некрасива, – продолжила она, – и люблю красивую одежду, поэтому папа балует меня украшениями. – Элиза прикоснулась к жемчужной нити. – Но тот, кто называет меня красивой, либо видит плохо, либо лжет.

Граф какое-то время молчал, а Элизе казалось, что эти секунды – худшие в ее жизни. Неужели он ничем не лучше всех тех проходимцев, что пытались ухаживать за ней до него? Как это горько…

– Вообще-то я не утверждал, что быть красивой для вас в порядке вещей. Я лишь сказал, что вы красавица… сегодня, в этот вечер, а это, согласитесь, существенно меняет дело.

– Да, мой наряд… – пробормотала Элиза.

Но граф не дал ей договорить. Вплотную приблизившись к ней, он спросил:

– Меня подводит зрение, говорите? Тогда позвольте мне лучше вас рассмотреть.

Элиза отпрянула.

– Куда же вы? Замрите! – Теперь Гастингс улыбался, и тон его был шутливым.

Граф провел пальцем по ее подбородку, и Элиза затаила дыхание. А он вдруг повернул ее голову чуть вправо, потом – чуть влево, затем задумчиво проговорил:

– Да, теперь вижу… Несколько веснушек… Но поверьте, я нахожу их очаровательными.

Подушечкой большого пальца он очертил абрис ее щеки. Элиза сжала кулаки, пряча руки в складках платья.

– У вас очень длинные ресницы, – пробормотал граф. – А глаза… Такого цвета летом, в солнечные дни, бывают поля в Розмари, когда из высокой и сочной травы взлетают в небо золотистые зяблики. – Он осторожно прикоснулся к тонкому завитку, выбившемуся из прически. – Волосы у вас – цвета меда, и мягкие на ощупь словно любимая льняная сорочка, которую стирали уже раз сто. Губы же… – Гастингс осторожно провел пальцем по ее губам. Элиза с огромным трудом удерживалась, чтобы не всхлипнуть. – Я хочу вас поцеловать. Можно?

Элиза молча кивнула. Граф улыбнулся одними глазами и наклонил голову. Девушка в страхе оцепенела и стояла, вытянувшись в струнку, когда губы его легонько прикоснулись к ее губам. А он поднял голову и вдруг спросил:

– Вас когда-нибудь целовали?

Элиза густо покраснела. Облизав пересохшие губы, она пролепетала:

– Ну… наверное, не так, как следует…