Невеста для Хана

— Зря я сюда пришел. Ты как был старым подонком, так им и остался. И мне на хрен не нужно твое прощение. Но ты вряд ли позвал меня именно за этим. Давай. Вываливай правду, дед. Не тяни.

— Ты мой единственный единокровный наследник. Плоть от моей плоти! Я хочу все оставить тебе!

Тамерлан прошелся по спальне и налил себе в стакан воды, залпом осушил.

— И что я должен для этого сделать? Отсосать у дьявола?

Он был единственным, кто позволял себе так говорить с самим Батыром Дугур-Намаевым. И единственным кому это сходило с рук.

— Ты должен жениться!

Хан раскатисто захохотал, запрокинув голову и расплескав воду с графина, какое-то время громко смеялся и качал головой, как от забавной шутки.

— Разве мы это уже не проходили? А?

— Тебе нужны наследники. Клану нужны наследники. Я умираю. Кровь Дугур-Намаевых должна возродиться.

Тамерлан посмотрел на деда и в эту секунду их лица были невероятно похожи. Два острых взгляда, впившихся в друг друга, как клинки.

— Она гнилая — твоя кровь. И одну попытку ее возродить я уже сделал. Мы оба знаем, чем это закончилось.

— То была ошибка и ты был слишком молод, а я просчитался. Ты женишься на Жаргал. Породнишься с Инджиевым. У меня с ним есть некоторые дела. Когда он сдохнет унаследуешь и его империю.

— Какие далеко идущие у тебя планы, дед. Я не собираюсь жениться и мне насрать на твое наследство.

Открыл стеклянные створки шкафа и достал хрустальную красную розу, покрутил ее в пальцах. Его отражение разбилось на миллионы осколков в зеркале за стеклом, сделанном в виде мозаики.

— Лжешь! Я видел, как только что загорелись твои глаза. В тебе моя кровь. Ты похож на меня больше, чем мой сын. Женись! И все это достанется тебе! Я даю тебе сутки! Ровно сутки! Через двадцать четыре часа я впишу в завещание мужа Сувдаа. Этот дом, эти земли, золото, моя империя все достанется ему! Все, что по праву должно принадлежать тебе. Женись и дай мне внука, Тамерлан!

Тамерлан не оборачивался, он смотрел на свое разбитое на части отражение и крутил в пальцах хрустальный цветок. Прищурив глаза, он рассматривал все его грани.

— Дарственная там на полке, перед тобой. В ней поставлено твое имя. Все честно. Как только ты приведешь в мой дом свою женщину все это станет твоим.

Хан сгреб бумаги и развернув, пробежался по ним цепким взглядом. Потом снова посмотрел на деда.

— А знаешь… Я таки женюсь.

— Я знал, что ты меня не разочаруешь! — старик ударил радостно ладонью по покрывалу и прикрыл набухшие веки.

— Думаешь не разочарую?

— Я в этом уверен. Ты же мой внук!

Прозвучало довольно-таки гордо, голос Батыра немного окреп и бледность отступила с лица. Он возбудился и был доволен. Он победил.

— О, да. Ты прав — я ТВОЙ внук. Завтра привезу в твой дом свою новую жену, дед. Надеюсь ты к тому времени еще будешь жив.

Сломав хрустальную розу, бросил ее осколки на полку и пошел к двери.

— Я любил Сарнай больше всех… я очень ее любил.

— Ты в это действительно веришь?

Он вышел из спальни и прошел мимо, выстроенных в ряд родственников, когда поравнялся с Очиром, то подался в его сторону и тот в ужасе отпрянул назад.

— Убирайся! — прошипела ему в след его жена, а он не оборачиваясь пошел в сторону ворот.

* * *

Сел за руль, с ревом сорвался с места, вдавливая педаль газа и включая громкоговоритель на сотовом.

— Да, господин.

— Живая?

— Живая. Бегают по лабиринту.

— Я передумал. Девка нужна мне. Держи Кайю под прицелом. Но без моей команды не стрелять.

— Да, Господин. У нас все под контролем.

Набрал еще чей-то номер и спросил:

— Что там у тебя?

— Все чисто. Можете включать новости. Все каналы разрываются от сенсации.

— Я тебе верю. Молодец. Получишь двойную оплату.

— Рад угодить тебе, Хан.

Ему нравилось выжимать педаль газа до упора, до точки невозврата, так чтоб почувствовать ее под собой. Оседлать и сдавить коленями хребет этой худой суки с торчащими ребрами, пустыми глазницами и длинными пальцами и с кривыми когтями. Ему казалось он засадил ей по самые гланды и трахает на бешеной скорости саму Смерть. Она трясется под ним, елозит задом, скребет по асфальту покрышками, дымится, ревет под двигателем и содрогается в конвульсиях, а он давит и давит педаль. Ждет, когда дрянь сбросит его и подмяв под себя размозжит ему череп об асфальт, протащив под колесами его черное сердце. Но самая из дорогих в мире шлюх тащилась прогибаться под ним, а ему нравилось ее грязно драть. Это был самый честный и святой союз. Никакого предательства.

Но сейчас он давил педаль газа и не представлял под собой голые кости на четвереньках… он мысленно видел, как бродит по лабиринту его девочка Кайя, как она заполучила себе игрушку намного интереснее кролика или курицы и будет играться до последнего, пока не надоест. Она сытая и не нападет быстро. Только на это и оставалось надеяться… Иначе… Хан не хотел думать о том, что случиться, если тигрица нападет на девчонку и ему придется отдать приказ стрелять по Кайе.