Невеста для полковника (СИ)

К моменту прибытия на поляну все тело болело, как будто его били, но мозг был в восторге. Я начал понимать, почему в век стремительного технического развития остаются те, кто предпочитает живой транспорт. Может дело в энергетике живого существа? Я не знал, но приехал уставший и очень довольный. Сгрузил покупки на прежнее место, снова развел костер и стал ждать.

Он появился спустя час, маленький рыжий прохвост с пушистым хвостом. Для него у меня был припасен отдельный пакет с мясом, который тогда так приглянулся ему. В этот вечер лис ел помедленнее, не сводя с меня глаз, а последний кусок опять куда-то утащил. Я усмехнулся, провожая его взглядом. Перевел взгляд на корзины, стоявшие неподалеку, нетронутые и какие-то одинокие. Интересно, где она сейчас? Что делает? Радуется, что пришел? Или злится, что не оставляю в покое?

Я заговорил, вороша веткой костер. Сначала извинился, что задержался, потом рассказал, что были на то причины, упомянув сестру и работу. Рассказал о том, что некоторое время считался мертвым, и что теперь, благодаря ей, у меня появился второй день рождения. Наверно со стороны я выглядел шизофреником, разговаривающим с самим собой. Может это уже случилось? Сидит здоровый мужик и ведет «мудрые» разговоры с воображаемой девушкой. Довоевался.

Снова зашуршали кусты, и из них выскочил мой знакомец, держа что-то в зубах. Постояв немного и оценив мою активность, прошел немного в моем направлении, остановился, снова несколько шагов, и вот он почти у моих ног. Я сидел без движения, боясь спугнуть рыжее чудо. Лисенок замер в метре от меня, фыркнул, мотнул головой и выплюнул что-то на землю, после чего отбежал немного, обернулся, убедился, что я заметил то, что он принес, и снова ускакал в кусты. Я потянулся к «подарку» и осторожно поднял его. Это был ремешок, которым Сати повязывала волосы.

Сати

— Ууу, противный хайраг! Зачем ты сделал это?! Чего ты хочешь?!

Сати беззвучно ругалась, сжимая и разжимая кулачки, и от бессилия топая босыми ногами. Она не трогала зверей, не оскверняла озеро и чтила богов, как родных Дзауров, так и того иноземного, что почитала мать. И если последнего можно было просто благодарить за то, что он есть и не бояться, что тот ответит, то местные божества откликались всегда. Вот и сейчас один из хайрагов, которых в аулах называли иногда бесами, снова появился возле ее жилища в образе лиса. Рыжая шерстка выдавала его характер, а размер — истинный возраст. Молодой шаловливый дух жаждал опыта и повадился приходить к ней в гости, постоянно таская еду, которая ему и не нужна была, но какой бес откажется от возможности побыть ненадолго живым существом?

Час назад, когда на поляне снова появился русский солдат, она обрадовалась ему и неожиданно для самой себя поняла, что ждала. И тут же пожурила себя за это. Нельзя. Нужно, чтобы ушел и не возвращался. Зачем вернулся? Ведь прогнала. А он опять вернулся, привез продуктов. Добрый, благодарный. И сердце такое сильное, она помнила, как оно откликнулось на ее просьбу, как стучало именно так, как она просила, как они вместе восстанавливали раны. От него родится сильный, здоровый сын. Она верила, что так и будет, пока ей первый не стало плохо. В ту ночь словно небо разозлилось на нее, послав первые заморозки, а тело предало, избавив от того скудного ужина, что удалось добыть. О том, что в ней все-таки вспыхнула жизнь, она поняла после того как силы, что позволяли лечить, начали иссякать.

Хайраг пришел в ту ночь. Свободно зашел в землянку, сел возле входа и с интересом смотрел на Сати. Сначала она подумала, что это дикий лис решил поживиться чем-нибудь в жилище человека и шикнула на него, чтобы тот убирался. Но он не сдвинулся с месте, продолжая сидеть и смотреть. И тогда она поняла, кто к ней пожаловал. Хайрага не прогнать, пока он сам не захочет уйти, поэтому она лишь перевернулась на бок и посильнее закуталась в ту тряпку, что была на ней.

Из всего, что она умела, боги оставили ей лишь способность наводить морок, да заговаривать воду, чтобы та не леденила кости, когда нужно смыть с тела грязь. Зима, как назло, решила прийти в этом году пораньше, заранее прислав своих гонцов, замораживающих ноги и руки, что не были прикрыты одеждой. По своей наивности, Сати думала, что могла бы попросить помощи у людей, которым помогала, но перед ней закрывали двери. Единственная женщина, у которой Сати не смогла снять даже головной боли, недовольно фыркнула и всучив той буханку позавчерашнего хлеба, выпроводила из дому и сказала больше не приходить, раз ничего не может.

Лес кормил, но кормил мало, да еду еще и поискать надо было. Постоянная тошнота не позволяла долго ходить по нему и все чаще Сати забывалась голодным сном. Без своей силы она действительно оказалась никому не нужна.