Невеста гнома (Жена гнома)

— Нам и так драк хватает. И ссор. Они бояться, вот и показывают свой дурной нрав. Многие не по своей воле оказались. Кого-то родные продали, как лишних. У нас в этот раз две вдовы. У одной женщины детей не было. Муж помер, так ее родственники приютили, как няньку за детьми смотреть. Там или ревность, или голод, продали ее нам. А другая вдова всю семью потеряла в пожаре. До сих пор в себя прийти не может. Есть и женщина, которая с родителями жила. Не слышит. Родители померли, а ей оставаться больше не с кем было. Она сама к нам попросилась. Вот главная драчунья, ее мужики обрюхатели на празднике каком-то. Ребенка выкинуло. Так она на весь мир обозлилась. У нее все виноваты. Когда смотришь на человека, то не видишь, чего у него на душе творится. А на душе здесь у многих больно и плохо. Мы к этому привыкли. А вот вы к этому непривычны. Злитесь, боитесь. На слабых отыгрываетесь за свои несчастья и судьбу. Только не все так плохо, как кажется. Плохое все на дороге останется, а хорошее дальше будет. Но разве кто услышит за своими страхами? Нам ваши страхи не перекричать. Какие бы убедительные речи кто бы ни говорил, но пока своими глазами не увидите все, то не поверите. Слова не так убедительны.

— Грустно все это.

— Так что по делать? Весь мир не изменить, но можно кому-то помочь, — сказал Гиль. Он посмотрел куда-то в сторону. — Ты с нами мыться пойдешь или с девчонками? С кем не так страшно?

— Может лучше я не буду мыться?

— Вот еще. Боишься девчонок, так пошли с нами.

— А там темно будет?

— Тебе свет нужен? — спросил он.

— Нет.

— Пойдем, трусливая, — схватив меня за руку, он повел меня через столовую в соседнюю комнату.

Банная комната здесь была довольно большой. Поместилось сразу около восьми гномов. Не знаю, как они успели воды натаскать, но ее хватило нам всем. Темно, душно, и пахло травами, от которых начинали слипаться глаза. И опять повторилась история как в первый раз, когда меня Гиль чуть не утопил. Я фыркала и отплевывалась, а ему лишь бы посмеяться. Странное у него было чувство юмора.

Рубашку и нижнее белье я выстирала в остатках воды и повесила сушиться в предбаннике на веревках, куда даже гномы свои рубашки и подштаники повесили сушиться. После этого был ужин и чай на ягодах, который был просто обжигающим. После него меня просто разморило. Мне уже все равно было где спать, главное до кровати добраться.

— Почему так спать охота?

— Немного сонной травы добавили. Она и успокаивает заодно, — ответил Гиль. Он довел меня до кровати. Даже одеялом помог накрыться.

— А все равно страшно, — прошептала я сквозь сон.

— Не бойся. Завтра будет новый день. Завтра все будет хорошо. А пока закрывай глаза и спи, — прошептал он. Провел ладонью по моим волосам.

Сон. Снился какой-то кошмар. Холодный и неприятный. Но он затягивал в водоворот, пока кто-то не взял меня за руку. Я видела силуэт, который скрывал снег, а самого гнома не видела. Знала, что это не человек. Видела короткую ладонь с плотными пальцами, которая крепко держала меня за руку и вела из этого дурного сна. А потом буран исчез, вместе с гномом. Стало тепло и спокойно. После этого я окончательно уснула и уже без кошмаров.

Дни просто слились в какой-то туман. Мы ехали целый день, а потом останавливались на постоялом дворе, чтоб поужинать и лечь спать. Спать хотелось постоянно. Как мне потом признался Гиль, дело было в чае. Так как было несколько срывов у женщин, то они просто решили перестраховаться. Чем ближе мы подъезжали к цели, тем сильнее начинал давил страх, который вставал комом в горле. Приходило понимание, что обратного пути не будет.

— Это правда, что из гор у нас не будет возможности выбраться? — спросила я как-то раз Терна. Сама не поняла, как осталась в столовой, несмотря на то, что уже все спать отправились.

— Ты тоже собралась бежать? — спросил он, внимательно посмотрев на меня.

— Что значит тоже?

— А то и значит. Только и слышу разговоров про побег в самый последний момент, про захват саней. Какие в этот раз женщины боевые. Такое придумывают.

— Я не собираюсь бежать. Мне и бежать некуда. Мой дом очень далеко отсюда. И корабль, который может доставить обратно, возможно, никогда не причалит к берегу ваших земель. Он может больше не вернуться. Поэтому бежать мне некуда. Но я хочу узнать правду.

— Два ребенка и вернуть выкуп в казну рода мужа. После этого ты можешь уйти. Только это все тяжело выполнить. Выкуп очень большой. Обычный торговец средней руки копит лет тридцать на него. Стражник лет сорок или сорок пять. Но покинуть горы можно, хотя, у нас предпочитают решить проблему. Если самим не получается, то старейшины помогают. Очень редко бывает, что все так плохо, чтоб ничего нельзя было решить. Но бывает, что тоска по родным краям затмевает рассудок. Может кто из детей, что не помнят прежней жизни, но выросли в горах, решаются уйти. Некоторые возвращаются, когда не могут себя найти там. Но случаев ухода я могу перечислить на пальцах своих рук. И три раза случаев возврата и разочарования.

— Ясно. Но воспринимается это все равно, как каторга какая-то.