Невеста горца

Коннор заставил себя поклониться, и Питер вывел его из зала. Камера в башне, в которую его поместили, оказалась маленькой, но вполне пригодной для жилья. На столе стоял поднос с едой и вином, ему оставили воду для мытья и разожгли камин. Коннору развязали руки и оставили одного.

Он долго стоял без движения, потом лег на оказавшуюся неожиданно мягкой кровать. Он не хотел думать о предательстве человека, которому доверял безгранично и которого глубоко уважал все эти годы. Даже своей смертью, мелькнуло в голове у Коннора, дядя сумел добиться своего и разбить его жизнь. Теперь его могут повесить за смерть человека, заслуживавшего быть убитым, чьи руки были обагрены кровью родного брата и многих его родственников.

Даже если Коннору удастся очистить свое имя от подозрений, как он сможет вернуться в Дейлкладач и продолжать управлять имением? Коннор закрыл глаза руками и не удивился, почувствовав, что слезы текут по его лицу. Должно быть, пришло время оплакать тех, кто погиб из-за ревности сэра Нейла, а также собственную неспособность разглядеть правду. Это было проявлением слабости, но Коннор надеялся, что слезы помогут ему освободиться от боли и начать думать. Когда в следующий раз он предстанет перед графом, ему понадобится ясная голова.

— Милорд, — Питер вернулся и остановился перед креслом графа, — я уверен, что сэр Коннор не виновен.

— Не виновен? — Граф держал в руке фамильный кинжал Макенроев. — Разве ты не убил бы человека, который едва не уничтожил весь твой клан и твои земли?

— Да, и сделал бы это очень болезненно и медленно. Но мне кажется, что он ничего не знал об этом, пока вы ему не рассказали. — Питер покачал головой. — Он ни в чем не признался, только повторял, что невиновен, как ребенок, который твердит один и тот же урок. Пока я вел его в башню, у меня было ощущение, что он ошеломлен услышанным. Он вел себя так, словно его оглушили. Мне трудно это объяснить.

— Нет, я понял. Наверное, мне нужно послать сообщение королю.

— Вы напишете, что сэр Коннор виновен?

— У него была причина. На месте убийства найдено его оружие, и три женщины заявили, что это сделал он. Казалось бы, все просто, но это не так. Не могу поверить, что сэр Коннор убил этого человека. Судя по тому что я слышал о нем, он не из тех, кто теряет голову в припадке гнева. Здесь что-то не так. Нужно посоветоваться с королем. Я сообщу ему, что убит один из его рыцарей, но я еще никого не обвинил в этом преступлении.

— О да. Мне отвезти ваше послание?

Граф кивнул и поднялся с места.

— Отправляйся немедленно, как только я напишу письмо. И передай, что я хочу, чтобы ответ короля привез кто-нибудь из Мюрреев.

— Почему вы хотите, чтобы сюда приехал кто-то из них?

— Сэр Коннор женат на их женщине, и теперь он один из них. Мюрреи захотят узнать, что здесь произошло. Кроме того, насколько я знаю женщин этого клана, его жена наверняка потребует, чтобы ей вернули мужа. Будет хорошо, если к нам приедет кто-нибудь из ее родни.

— Неужели вы думаете, что какая-то женщина осмелится явиться сюда и что-то от вас потребовать?

— Думаю, ты никогда не встречался с женщинами Мюрреев.

Дэрмот ждал, пока откроют дверь камеры, в которой находился Коннор, и нервно вытирал руки о полы своего сюртука. Он с трудом верил в происходящее. Мать Мосластого сообщила ему, что его дядя убит и что люди графа увезли Коннора в Диннок по подозрению в.этом преступлении. Дэрмот не спал всю ночь, дожидаясь рассвета. С первыми лучами солнца он отправился к графу. Лорд Данстан почти ничего не объяснил ему, но разрешил встретиться с Коннором.

Как только он вошел в камеру, дверь за ним захлопнулась. В комнате было темно: она освещалась только тлеющими в камине углями. Наконец он увидел Коннора, сидевшего в кресле. Дэрмоту показалось, что его брат страдает от сильной боли.

— Ради всего святого, что здесь происходит? — спросил Дэрмот.

— Меня обвиняют в том, что я убил своего дядю, — спокойно ответил Коннор.

— Ты никогда не убил бы его.

— После того что я узнал, я без малейших колебаний вонзил бы в него свой меч. — Коннор сделал большой глоток из бокала и предложил: — Вина?

Дэрмот подвинул стул, сел рядом с Коннором и налил себе вина из стоявшего на столе кувшина. В голосе Коннора слышалась нескрываемая ярость — его любовь к дяде исчезла без следа.

— Нашли твой кинжал. Он был воткнут в сердце дяди Нейла, — сказал Дэрмот. Ему требовалось узнать от Коннора как можно больше, чтобы найти способ защитить его.

— Да, наконец-то ему нашлось достойное применение. Хотелось бы только, чтобы я сам вонзил его туда.

— Коннор, но почему? Почему ты хотел убить человека, которого так уважал?

Коннор откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Спокойным, бесстрастным тоном он поведал Дэрмоту страшную правду о сэре Нейле Макенрое. Когда он закончил, Дэрмот долго не мог произнести ни слова. Он был бледен, его сотрясала дрожь.

— Господи, а мы принимали этого негодяя в Дейлкладаче и радовались, что хоть один из наших родственников остался жив! — наконец промолвил Дэрмот. — Откуда граф узнал об этом?