Невеста из Холмов

Горт окончил второй куплет, теперь пело лишь эхо в камнях, и ветер, и плющ. Он же обратился к Гьеталу:

– Ты пришел победить меня вместо того, чтобы править здесь со мной. В прекрасном мире, где нет фоморов, этой вечной войны за каждый камень, где нет равных ни мне, ни тебе, – бери все, что хочешь. Здесь есть леса и реки, цветущие луга и холмы, здесь тысячи расторопных слуг сами принесут тебе все, что пожелаешь, стоит лишь дать им понять, что это – обычай. Люди, как наши старейшины, не задумываются, как и зачем появились традиции. Просто исполняют их и наказывают тех, кто задает лишние вопросы. А еще благодарны тем, кто их защищает. От бурь и ураганов, от засухи и неурожая. От злокозненных ши.

Он подошел к Гьеталу ближе и наклонился, глядя ему в лицо и улыбаясь:

– Страшную сказку так легко создать. Просто готовые на все наемники с гримом на лице и парой магических штучек в руках – а то и без них. Просто затверженное знание: сопротивляться нельзя, обведи себя кругом, повесь на окно рябину, сиди тихо, надейся, что тебя не тронут. Не выходи из дома, что бы ни делали с твоими соседями. Вот и все. Страшная сказка о злых друидах, кстати сказать, получилась еще проще – Даймонд Неспящий слишком хотел власти и подвига, и я просто подарил ему возможность того и другого.

Брендон почувствовал, как его ярость становится… двойной. Словно в глубине его души отчаянно ненавидит Горта кто-то еще. Кто-то, кого зовут Брадан.

А Горт смотрел только на Гьетала. Остальных он считал лишь вещами. Шкатулками с магической силой, которые надо открыть, как придет время.

– Мне немного неловко, что я вынужден сковать тебя вместе с остальными. Но хотя бы в этот раз не железом. Я просто хочу, чтобы ты внимательно смотрел, не перебивал меня, не лез в драку. И увидел бы, как я становлюсь величайшим магом этого мира и закрываю путь сюда бывшим родичам не на годы, а навсегда. Тогда у меня под рукой были лишь несколько людей и Кристалл этой маленькой слабой девочки. Сегодня у меня есть три Кристалла ши, и когда два из них в конце ритуала погаснут – твой останется надежно охранять мою волю. А сам ты будешь жить и наблюдать за тем миром, который так и не стал твоим. И терзать себя мыслью о том, что мог бы встать рядом, а будешь стоять на коленях. Может быть, через годы ты и передумаешь. И я сам возвышу тебя. В знак былой близости.

Молчание. Все оставались в его власти, не в силах перебить или ответить. Горту и не нужны были ответы – зачем?

Брендон даже в Бетлеме не чувствовал себя таким беспомощным. В мыслях путались прошлое и настоящее, его собственные чувства и чувства юного друида, который снова видел былого врага и снова не мог даже повернуть голову.

Но они все еще были живы. А значит, должна была быть возможность. Хоть что-то.

В потоке мыслей стал отчетлив голос в голове. Брендон уже заподозрил бы, что правильно его отправили в Бетлем, но узнал голос Брадана, звонкий и яростный. Что ж, не худший собеседник для последних минут жизни.

«Самодовольная тварь! Он не всесилен, всесильных нет! И песня его не всесильна! Он один, а нас много!»

«Ценное замечание. Если бы я мог, я бы уже снес ему этим серпом голову. Но, как видишь, пока не получается даже шевельнуть пальцами».

«Серп уже был осквернен нашей кровью. Незачем портить его еще больше. Смотри, маг-учитель. Он держит шестерых. Но не понимает, что нас здесь десять».

«Брадан, прости, но ты очень плохо считаешь».

«Это ты очень плохо считаешь. Смотри, мы же тоже стоим здесь: Филитиарн, Нуаллан, Фергус и я, Брадан, ученики Катбада. Только Каллахан вспомнил первым и первым погиб снова. Пусть Фергус еще не понимает, как вообще здесь оказался, но остальные-то понимают. А его душу разбудит песня».

Безумие – говорить с голосом в своей голове и просить у него совета. Но еще большее безумие – отвергать его, когда сам ничего больше не можешь.

«Что я должен сделать?»

«Тогда, в тот кровавый Самайн, он обманул нас. Он сказал, что мы откроем ферн, чтобы миры соединились, и мы пели жизнь, и силу, и весну, когда он заставил нас замолчать на столетия. Эту песню знает любой друид».

«Но я не друид».

«Зато я друид. И моя воля свободна. Просто разреши мне это сделать».

Брендон еще успел подумать, что если им удастся победить, но в его голове навсегда останется Брадан, ему будет очень неудобно преподавать в Дин Эйрин… а потом стало уже все равно.

Потому что Брадан запел.

Он вступил, едва взяв дыхание, почти беззвучно, на грани слышимости, так дышит земля, так падает снег, и Горт даже не сразу понял, что происходит. Брадан пел о воде, которая замерзает, чтобы хранить сны деревьев и трав, зная, что весной вернется к жизни. И рядом с ним вдруг шевельнулась Эпона… нет, Нуаллан, друид Нуаллан подхватил такие знакомые слова, сильный низкий голос напоминал о деревьях, что проснутся и зазеленеют в свой срок.