Невеста Красного ворона

Она действительно сказала, что я - никто. Это не была галлюцинация, это правда, которая убила меня тогда и убивает снова. Но второй раз Авроре меня не растоптать.

Сам не понимаю, как оказываюсь у нее в комнате. Который час? За окнами темно, а меня порядком качает, потому что я впервые в жизни решил утопить горе в выпивке. Пьяный вдрызг, и мысли текут приятно медленно. В руках бутылка и пара винтажных бокалов. Каждый стоит целое состояние, потому что хрусталь обработан очень тонко и любое падение превратит его в горсть осколков.

Аврора стоит возле открытого окна и, увидев меня, первой задает вопрос:

— Почему без решеток, Но’лу? - Ни вызова, ни насмешки, лишь сухой интерес.

— Потому что ты поломаешь ноги, если спрыгнешь с такой высоты, - отвечаю я, и собственная речь звучит в ушах чужим эхом.

Аврора не сопротивляется, когда я с силой втискиваю ей в руку бокал, и молча ждет, пока наполню его шампанским из початой бутылки.

— А теперь мы выпьем, Черная королева. За прошлое, которое вылезло из могилы, и за ненависть, которая расцвела на костях. И еще за тебя: самую бездушную и бессердечную женщину в мире.

Она молча смотрит в пустоту сквозь меня.

— Улыбайся, - приказываю я.

Уничтожить ее, увидеть сломленной, испорченной, жалкой - единственный способ вырвать из своего сердца любовь. Сломать и растоптать росток надежды, который все это время преспокойно ждал своего часа в душе уродца.

Аврора не может этого видеть, но именно сейчас обе мои ипостаси сливаются в одну и рвут душу на части. Одна хочет наплевать на все и поддаться слабости, простить непутевую бабочку в надежде когда-нибудь увидеть ее перерождение. А другая… другая зациклена на слове «никто». И я не знаю ни единого способа найти примирение между двумя частями своей души.

— Я тебя купил, Аврора, - напоминаю выразительно и жестко, надеясь, что теперь-то до нее дойдет смысл этих слов. Что она поймет - аукцион, может, и был показушный, но агент фактически продала ее в рабство. - Можешь и дальше корчить из себя недотрогу, которой недостоин ни один смертный или лунник, но на ближайшие тридцать дней ты принадлежишь мне. Поэтому - пей, Черная королева, и радуйся, и хохочи громче, потому что я так хочу.

Я подталкиваю бокал к ее губам. Пальцы Черной королевы ледяные, равно как и взгляд, который все еще безразлично смотрит сквозь меня. Другая бы на ее месте закатила истерику, ударилась в слезы, упала на колени, а Аврора просто молчит. Молчит - и моя ненависть закипает с новой силой.

— Пей, я сказал!

Черная королева сильнее сжимает бокал. И за секунду до того, как я замечаю подвох в ее чуть-чуть сузившихся глазах, она сдавливает со всей силы. Хрусталь лопается, осколки впиваются в тонкую кожу ладони и кровавое шампанское брызжет на пол. Аврора даже не морщится, как будто не чувствует боли. Лишь сильнее сжимает самый большой осколок, отчего алый ручеек становится чуть больше.

— Аврора!.. - выкрикиваю я, когда она подносит острую грань хрусталя к щеке. - Ты не посмеешь.

— Я испорчу твою игрушку, Ма’ну. Или… Но’лу? Ты даже не успеешь развернуть обертку.

Она не шутит и не блефует, и не делает необдуманный импульсивный поступок. Она полностью отдает себе отчет в каждом слове и обещании, которое срывается с губ. Чувствую себя настоящим чудовищем, потому что хоть осколок держит ее рука, удар, если он будет - будет сделан мной.

— А теперь ты расскажешь мне правду, псих, иначе это хорошенькое личико превратится в кровавую кашу. И твой план мести потеряет всякий смысл, ведь уродливой звезде подиума плевать на осуждение и позор.

Я не умею проигрывать - до сих пор не научился. Все время кажется, что меня просто нечестно принудили сделать неверный шаг, взять непомерную высоту, недобрать разбег, не вложиться в удар. Целая куча всяких «не», которые торчат в моей голове постоянно, ведь только так я всю жизнь доказываю миру, что он меня не переиграл. И что нет никакого поражения - есть лишь неверно выбранная цель, неправильно поставленная рука.

Но сейчас я знаю, что проиграл. Безоговорочно, ведь кровь на ладони Авроры и тонкая полоска царапины на ее щеке говорят красноречивее любых слов. Осколок дрожит в ее пальцах, и острая грань чертит на коже алую кардиограмму ее мыслей. Она так взволнована, как будто для ее происходящее и правда что-то значит.

Как можно быть такой притворщицей? Как можно врать даже себе самой?

— Ты правда хочешь, чтобы я рассказал тебе свою версию событий? - спрашиваю я, протягивая руку к ее запястью.

Бабочка слабо вздрагивает, но решимости в ее взгляде становится еще больше. Знаю, что любой мой неверный шаг или неосторожное слово подтолкнут ее сделать непоправимое. Хотя, какая разница? Не все ли теперь равно, раз маски сброшены и карты вскрыты до того, как мы успели поднять ставки?

— Почему всем сказали, что Но’лу умер? - спрашивает Аврора, игнорируя мой вопрос.

— Я тебе покажу.