Невеста Кристального Дракона

Почему она сделала это? Перечеркнула их близость, их будущее. Отдалась в руки врага, навсегда разлучила себя с ним. И все ради белобрысой кельмийской шлюхи? Она значила для Ирины больше, чем он? Чем то блаженство, которое они дарили друг другу?

Он совсем ее не понимал. Да и как мог понять? Пришелица, чужачка, воспитанная в обществе, ничуть не похожем на суровый Азрайлен, где воля Владыки была законом. Где кара за измену и предательство – смерть.

В ее мире не казнили даже за убийство, сказала она. В Азрайлене тоже, если убитый не был выше по статусу, чем убийца. Для Ральдарина, как и для всех драконов, убийство вообще не являлось чем-то, что требовало особой кары. А для Ирины было наивысшим преступлением.

Нет, он не мог ее понять. И потому потерял. Он никогда не считал нужным утруждаться, понимая женщин. Да и нужды в том не было. С ними и так все было ясно. Власть, статус, богатство – для алчных дракониц высокого происхождения вроде Люцемы и даже Аримы. Дай им это, и женщина твоя с потрохами. Любопытство и жажда острых ощущений – для человечек. Желание угодить господину – для шеами.

Ирина не искала ни власти, ни острых ощущений. Угождать ему тоже не желала. А чего желала? Что было важным для нее? Он пытался это постичь? Пытался дать ей?

Нет. Ни шагу не сделал в эту сторону. Лишь брал то, в чем нуждался сам. Ее тело. Ее страсть. Ее близость. Что при этом чувствовала она, чего хотела, ему казалось ясным и так. Она не может не хотеть того же, чего желает любая женщина. Плотской радости и внимания самого Владыки Драконов.

Но плотских утех ей было мало, а внимание как будто вообще ничего не стоило. Зато она хотела сохранить жизнь кельми. Ради этого рискнула собой и их ребенком на площадке замка, а потом на границе Лидаро.

Если бы Ральдарин раньше понял и признал, насколько это важно для Ирины, отпустил бы кельми сразу. Пусть убирается в свой лес, чтобы Ральдарин больше ее не видел. А Ирина перестала бы дурить и сейчас была с ним.

Сейчас они были бы вместе, в ее спальне. Вместо этого он возвращался в замок в тоске и одиночестве, а она осталась в загребущих лапах Алтео. Если бы он раньше постарался ее понять…

В сознание вкрался ментальный голос Камариса, прервав сожаления Ральдарина:

«Владыка, прошу прощения, что вторгаюсь. Чувствую, что вы не расположены к общению… К тому же я причастен к случившемуся. Но у меня есть важная информация о князе Лидаро, которой я обязан поделиться».

«Говори», – бесцветно ответил Ральдарин.

Он сознавал, что вроде бы должен гневаться на Камариса. Прорицатель принес Ирину к границе, скрыв от него. Но вместо гнева чувствовал опустошение. Не Камарис был истинным виновником поступка Ирины. Он, Ральдарин.

Можно вытеснить эту мысль, свалить на Камариса всю вину и ответственность. Но что изменится? Вернется Ирина? Иллюзия чужой вины облегчит Ральдарину совесть?

Так что Владыка не приказал связать прорицателя – да и не было настолько сильного мага, чтобы связать его. И не грозил всеми карами по прибытии в замок. Просто выслушал то, что Камарис хотел сказать.

«Алтео – мой сын».

«Что?!»

«Драконы чуют свою кровь. Мы с ним почуяли друг друга. Он тоже узнал меня, уверен в этом».

«Как такое возможно?!»

«Это случилось почти три века назад. Я влюбился в человечку… Похитил ее из Лидаро и унес к себе в замок. Сделал единственной наложницей. Когда она забеременела, хотел признать ребенка, инициировать в полноценного дракона. Но она сбежала. Она была сильной магичкой. Я недооценил ее силу, как и хитрость. Она выбралась из замка, замела следы, и я не сумел найти ее. Хотя искал не один год. Я был уверен, что и она, и ее ребенок… наш ребенок давно умерли от старости. И вот я узнаю свою кровь в князе Лидаро. Его кожу и волосы – в точности как у матери. Она была альбиноской».

Ральдарин ответил не сразу, обдумывая услышанное. Алтео – бастард-полукровка. Неинициированный дракон. Как это может помочь ему?

Камарис тут же дал ответ:

«Можно предложить ему иной обмен. Я инициирую его, если он отпустит Ирину. Мы не знаем, имеет ли это значение для него, но это шанс».

Надежда встрепенулась в сердце Ральдарина. Хрупкая и неустойчивая. Даже если лидарский князь мечтает стать полноценным драконом, имеет ли он право давать людям такое преимущество? На что будет способен Алтео с силой и мощью инициированного дракона?

«И еще, Владыка, мне нужно узнать о нем все, что только можно. Ваш сын мог видеть его, разговаривать с ним. Я прошу разрешения на его ментальный допрос. Сейчас он единственный в Азрайлене, кто может рассказать, какой он, мой сын. Что за человек и чего от него ожидать. После того, как Ирина и Элайсси остались в руках Алтео».

«Что ты хочешь о нем узнать, чего мы и сами не видели за три года войны с Лидаро?»