Невеста Кристального Дракона

Дэнерин не понаслышке знал, что такое ментальный допрос. Самому не раз приходилось допрашивать пленных лидарцев и захваченных шпионов. Если за него примутся лучшие маги во главе с Камарисом и Ральдарином, он не скроет ни одной подробности своего пребывания в Лидаро. И тогда приговор может быть лишь одним. На милосердие отца он и подавно не рассчитывал.

Хорошо, что Рита надежно укрыта за барьером. Ей ничего не грозит, Ральдарин не дотянется до нее. Если Дэну суждено заплатить жизнью за любовь к ней, так тому и быть. В конце концов, он действительно нарушил закон, общаясь с врагом в военное время. Лишь бы Рита была в безопасности.

Что она сейчас думает о нем, о его бегстве – предательском и позорном? Так глупо, жалко и постыдно попасться. Он проиграл все. Любовь, честь и наверняка – жизнь. Странно, что его до сих пор не пришли допрашивать. Что-то должно крепко отвлечь отца, чтобы тот забросил его в темнице так надолго. Но вот на третий день он наконец увидел их.

Ральдарин и Камарис. Главные, сильнейшие маги Азрайлена. Дэн встретил их ухмылкой.

– Какая честь. Я польщен. Вот только отчего так долго?

Ральдарин ничего не сказал сыну. А Камарис проговорил, едва ли не извиняющимся тоном:

– Владыка Дэнерин, прошу прощения, что буду вынужден вторгнуться в вашу память и сознание. Увы, это необходимая мера.

– Бросьте, Камарис, мы все понимаем, что расшаркиваться ни к чему. Вы сделаете то, что собираетесь. И сейчас, и после, когда поставите меня перед трибуналом и приговорите к смерти. Кого ты назначишь наследником вместо меня, Ральдарин? Ведь не ублюдка от человечки-иномирянки? Позволишь Люцеме родить сына, женишься на этой стерве?

И вновь Ральдарин не ответил. Лишь кивнул Камарису. Прорицатель подошел к драконьему принцу, сдавил ему ладонями виски… и больше Дэн ничего не чувствовал. А когда очнулся, оба мучителя смотрели на своего пленника задумчивыми взорами.

– Ты веришь, что эта Рита – Истинная пара? – спросил Ральдарин.

Наконец Дэн услышал голос отца. И тот звучал вовсе не так, как привык принц за долгие годы. Без подавляющего превосходства, без стремления унизить. Ральдарин отчего-то заговорил с ним как с равным. Почти с уважением. И он ответил отцу:

– Я не желаю никого, кроме нее. Хочу видеть ее рядом с собой всю оставшуюся жизнь. Не могу утолить страсть с другой женщиной, даже когда мое тело тоскует по ней вдали. Она в моих мыслях и в моем сердце.

– Как такое возможно? Человечка – Истинная пара азрайла?

Дэн пожал плечами.

– Понятия не имею. Мне все равно. Я люблю Риту – это все, что имеет значение.

– Если она и впрямь твоя Истинная пара, может ли такое произойти с другим драконом?

Дэн прищурился.

– С тобой? Подозреваешь, твоя Истинная – иномирянка?

– Не знаю. Может, все это ложь. Может, Алтео, этот сучий мастер по зельям, опоил тебя, подстелил под себя свою шпионку, заставил поверить, что она больше, чем обыкновенная подстилка.

Дэнерин вскочил, желая ударить отца. Но слабость подкосила его, и он рухнул обратно на тюремный лежак.

– Не смей оскорблять Риту! Ты ничего не знаешь о ней. Она пощадила меня. И полюбила. Она – прекраснейшая из женщин, человечьих и драконьих!

Столько пыла звучало в его голосе, что Ральдарин и Камарис переглянулись. Затем прорицатель спросил:

– Владыка, что вы можете сказать об Алтео? Вы нередко беседовали с ним.

– Князь лидарский умен и дальновиден. Он понимает, что война между людьми и азрайлами не может длиться вечно. Он не желает уничтожить драконов, он хочет мира. Но не на прежних условиях. Азрайлы должны считаться с людьми. Признать их равными себе. Не рабами и даже не вассалами. И я согласен с ним. Можете меня казнить!

В глазах старшего Владыки вспыхнул гнев.

– Веришь этому альбиносу больше, чем родному отцу? Думаешь, я способен тебя казнить, а он – нет?

– Он тысячу раз мог казнить меня или убить исподтишка. Ничто не мешало ему. А на что способен ты, я узнал, когда погибла моя мать.

Дэнерин смотрел в сузившиеся глаза отца. Что ж, если у того оставались сомнения, Дэн вышиб их очередным напоминанием о смерти матери. О том, что он сорок лет не может простить. Если Дэн окончательно подписал себе смертный приговор, так тому и быть. Лгать и притворяться он не мог.

А затем случилось такое, что молодой Владыка обрадовался, что слабость после ментального допроса мешала ему встать на ноги. Иначе после слов отца ноги подкосились, и Дэн рухнул бы там, где стоял.