Невеста мастера

— Я и сам об этом позабочусь, — мрачно отозвался он, не обращая внимания на неодобрительный шепот Элспет. Жестким взглядом он буквально пронзал Констанс. — Не строй себе иллюзий. Отныне единственное, что у нас общее, — это крыша.

Констанс содрогнулась. Последний луч надежды потух. Ведь слово Лохлена Мак-Кина твердо, как камень.

Три недели прожить в состоянии, когда у тебя постоянно сжаты зубы и ты не имеешь права ни на секунду расслабиться, — это, видимо, было слишком даже для Железного Мака. Помимо всего прочего, теряешь такие качества, как внимательность и осторожность — вот это с ним и происходит. Лок досадливо потрогал свою перевязанную руку, подходя к дому на Девоншир-стрит. Был погожий майский день, и он вполне мог бы стать для Лока последним. Если бы Тип Мэддок чуть промедлил и если бы не его могучая спина, то этот очередной шпангоут для «Аргонавта», сорвавшийся с лебедки, вполне мог бы его прихлопнуть. В лучшем случае ему бы размозжило руку — правую, а это был бы конец для него как корабела, а так он отделался несколькими синяками и царапинами. Слава Богу — катастрофа в зале суда лишила его уже почти готового судна, гордости, чуть-чуть не привела его к банкротству, да еще эти назойливые репортеры, да любопытствующие знакомые, да нервные инвесторы — порой он думал, что по рассеянности и какой-то растерянности он уже сравнялся с Констанс. При мысли о ней он чуть не завыл. Она, она всему виной, все из-за нее, все нутро у него от нее переворачивается.

Лок сунулся в одну комнату, другую, собственно, ему нужна была кухня — промыть рану над раковиной. Запах красок и льняного масла свидетельствовал о том, что Констанс работает в гостиной, которую она приспособила под студию. Ну и пусть, это его не касается и не интересует, хотя, по мнению Элспет, как раз в последние дни Констанс написала свои лучшие холсты.

Странно — эта старая дева с таким ревностным старанием ухаживала за Констанс. Почему? Только благодаря усилиям Элспет и Мэгги она сравнительно быстро оправилась от своего «эпизода», как несколько цинично называл его Лок. К его досаде, с тех пор Констанс надела на себя маску страдающей героини, которая сделала бы честь великой актрисе.

Лок с треском оторвал лохмотья, оставшиеся от рукава рубашки. И ведь даже не выйдет, не спросит, что с ним, бессердечная! Правда, кошмары, видимо, не переставали преследовать ее; сквозь тонкие стены он порой слышал, как она что-то бормочет. Ну и пусть: совесть, видно, мучает…

Констанс — он так и не мог заставить себя называть ее Лили даже мысленно — заслужила свою участь. Наверняка она бьет на жалость, но с ним эти штучки не пройдут. Никуда не выходит, ну, поначалу понятно — от слабости, а теперь вот еще что придумала — боится, мол, встретить на улице преподобного Тейта. А, кстати, этот попик стал чем-то вроде достопримечательности Бостона — его доклад на правлении его церковной общины вызвал немалый интерес, а его проповеди произвели должное впечатление своим стилем и страстностью, конечно, и необычная внешность сыграла тут свою роль.

Странной была и реакция Констанс, когда Элспет сказала ей, что в дом Латэмов зачастили врачи: здоровье Алекса сильно ухудшилось после того, как он отошел от дел, передав управление Компанией племяннику. Можно было подумать, что она испытывает к старику какие-то чувства — ну и лицемерка!

Лок, между прочим, не очень-то верил, что Алекс на самом деле выпустил из рук рычаги управления «Латэм и К0». Как бы то ни было, кто бы ни был теперь там главным лицом, вендетту против него они продолжали по всем правилам. Вдруг обнаруживалось, что поставки задерживаются или за них требуют какие-то невероятные цены. Внезапно ему отказывали в кредите. Вдруг увольнялись без всякой видимой причины хорошие рабочие. Вообще-то это стиль, скорее, Роджера. Лок начинал чувствовать, что ему еще предстоит дорого заплатить за разбитый нос и униженное мужское достоинство нового главы «Латэм и К°». Вроде бы они уже всего добились, чего хотели, но Лок знал: эти гады не успокоятся, пока не уничтожат полностью «Верфи братьев Мак-Кинов», — только это закончит более чем двадцатипятилетнюю вендетту. Но нет — проигрывать он не собирается. Сейчас главное — выжить, месть пока обождет. Теперь все зависело от того, сумеет ли он быстро закончить оба корабля, стоявшие на стапелях, — «Аргонавта» и тот, который ему заказали ньюйоркцы. Параллельные работы на двух объектах, один из которых — по совершенно новому проекту — это было нечто! Лок выжимал из рабочих все, на что они были способны, и сам был уже на грани срыва. Он приходил домой только поесть, побриться и немного поспать. Лучше всего было бы вообще переехать в свою комнатушку на верфи, но это только оживило бы сплетни насчет его «семейной» жизни.

Кроме того, бывать с ней рядом, находиться под одной крышей — в этом был для него элемент мазохистского самоистязания.

Он был с ней неизменно вежливо-холоден, но как цепко держались в нем воспоминания об их физической близости, как это на него действовало — что его и бесило больше всего.