Невеста Моцарта

На дорожку вокруг и ему на спину тут же посыпали гвозди.

— Мужик, ты там охренел что ли? — сбросив с себя упавшую сверху бумагу, рявкнул, задрав голову, Иван, когда гвоздепад закончился.

— Простите. Простите, пожалуйста, — свесился в проём между досок пожилой мужчина с густой рыжей бородой. — Пакет порвался. Не специально я.

— Не специально, — качнул Иван головой. И осмотрел меня. — Ты как?

— Даже испугаться не успела. Спасибо, — отряхнула я нападавшие ему на плечи опилки.

— Поехали уже, отсюда, — подоспел Антон. — А то ты тут наинспектируешься, ещё что-нибудь на голову свалится. Сергей же сказал: не нужна вам никакая репетиция, да и проверять не обязательно.

Иван даже не усмехнулся. Просто посмотрел на Антона так, что тот и без слов понял: раскомандовался! Будь рядом Антон, и не только гвозди, но и молоток сверху мог бы прилететь. Но именно для того, чтобы даже муха на меня не села — рядом был профессионал. Целовал он меня или нет — в том, что мою безопасность Моцарт поставил выше моей глупости, трудно было усомниться.

Мы пошли вдоль большой вертолётной площадки: покрытие для неё тоже уложили специально к нашей свадьбе.

— Как там Целестина? — спросила я.

— Не знаю, — невнятно пожал плечами Антон. — Она просила, чтобы я пока не приезжал.

— Почему? — удивилась я.

— Занята.

Странно. С таким же недоумением посмотрел на меня Сергей, когда я сказала, что Целестина ко мне не приходила. И не звонила. «Она ненавидит звонить, — пояснил он, но всё же удивился. — И, конечно, ничего тебе не рассказала, — подтвердив этот факт, закончил он задумчиво и тоже сказал: — Странно».

— А ты её видел? — пытала я Антона.

— Нет, — качнул он головой. И я отстала.

Оглянулась, прощаясь, ведь следующий раз я приеду сюда уже невестой.

И села в машину к Ивану.

— Наверно, ты должен знать, — кашлянула я, когда мы выехали на дорогу. — Но я сказала Сергею.

— Я знаю, — кивнул Иван. И я ждала он что-нибудь добавит, но он только спросил: — Куда едем?

— К Целестине, — ответила я.

И несмотря на то, что, как обычно, Иван поднялся со мной, когда Эля открыла дверь, я отправила его обратно в машину.

Целестина открыла дверь с таким видом, словно знала, что я приду, но не рада меня видеть. Оставила в гостиной. И её не было так долго, что я пошла искать.

Нашла на кухне. Она сидела на полу, прислонившись спиной к шкафу. Над ней шатром висела шторка, придавленная книжкой к табуретке. У батареи стояла фотография мужчины с женщиной и горела тонкая церковная свечка.

— Можно, мне?.. — показала я на пол, прежде чем опуститься на корточки рядом с ней.

Она молча кивнула, давая понять, что не против.

— Странный у тебя алтарь, — не нашлась я что сказать, всматриваясь в старое фото.

— Спрашивай, что хотела. Другой возможности у тебя не будет, — холодно ответила Эля.

У меня и правда было к ней столько к ней вопросов, но как назло все тут же вылетели из головы. Я не понимала за что она на меня злится и что я сделала не так, откуда эта враждебность, из-за которой я чувствовала себя неуютно, но об этом спрашивать не стала.

— Я… Мне… Ты знала, что дядя Ильдар хотел подставить моих родителей? — начала я с того, что упомянул Сергей.

— Караваджо? — усмехнулась она, так и глядя в одну точку: то ли на мерцающую свечу, то ли на блики, что она оставляла на фото. — Понятия не имею как Сагитов собирался уговорить твою мать принести картину из музея. Раз соблазнить деньгами не получилось, думаю, просто выкрал бы тебя, и твои мать с отцом согласились бы на что угодно. Но да, всё началось с Караваджо. Моцарту донесли, что Шахманов заказал две копии, и одну из них доставили к заму прокурора. За кражу этого фальшивого, а, скорее всего, настоящего Караваджо — у Шахманова наверняка есть подлинник, с которого рисовали копии, и музей наверняка получил бы его в дар, иначе что это за кража, — твоих родителей и должны были посадить, а ты осталась бы на попечение дядюшки-крёстного.

— Но Шахманов надеялся получить и всё остальное?

— Конечно. Пусть инвентарных номеров у него нет, но прокуратура устроила бы в музее большой шухер…

— Чёрт, ну конечно! — перебила я. — Если двадцать лет назад из-за пропажи Византийской монеты описали больше миллиона предметов нумизматики, то в этот раз устроили бы ревизию в архиве живописи и сколько бы картин там ни было, хоть два миллиона, хоть десять, искали бы, пока всё, что им надо, не нашли. И, конечно, решили бы этот вопрос с руководством музея. Тем и шумиха не нужна. И дурная слава. И неприятности. Да музей ничего и не потерял бы, ведь эти предметы в их коллекции не числятся, а по сути краденые.

— Да, судьба удачно свела Модеста Спартаковича с Сагитовым, у тебя выросли сиськи, у дядюшки потекли слюнки, так и созрел их совместный план. Здесь ещё надо что-нибудь пояснить?

— Нет, — покачала головой.

— И не хочешь спросить, откуда я это знаю?

— Нет.