Невеста Моцарта

Я и сейчас не хотел. И меньше всего мечтал, что когда-нибудь мне придётся ковыряться во всём этом дерьме. Я не искал встреч с прошлыми. Мне были не интересны его секреты, грёбаные скелеты в шкафу и чёртовы загадки. До поры до времени. Но проклятое прошлое само меня нашло.

— А ваша мама? — спросила Алла, смущённо зажав в руках пустой стакан.

— Мама умерла много лет назад. Рак мозга. Какая-то агрессивная форма. Сгорела буквально за пару месяцев.

Я осторожно вздохнул. Да простит меня бог, если он есть, но я порой думал: хорошо, что ей было отмеряно так мало и не пришлось пережить тот ад, через который пришлось пройти мне. Будь она жива, и я бы не смог.

— Мне жаль, — виновато пожала плечами Алла.

Я отмахнулся.

— Что уже теперь. Мама умерла.

— Как вы думаете, — робко спросила она, — а ваш отец? На самом деле он жив?

— Честно? — я развёл руками и вздохнул: в её голосе было больше надежды, чем опасений. — Понятия не имею. Знать не хочу. И вам не советую. Сомневаюсь, что Антону он теперь нужен. Как и вам, и мне.

Элька громко усмехнулась. Сейчас я её тихо ненавидел уже за то, что, словно отвечая на вопрос, она достала из-за уха, покрутила в руках головку бархатца, внимательно изучая её своим всевидящим глазом, и бросила на стол, будто этот цветок мёртвых ей больше не нужен.

А потом вдруг закрыла лицо руками и засмеялась.

Обескураженная её смехом, Алла не знала, что сказать. А я разозлился.

— Не обращайте внимания, она немного не в себе, — пояснил я и выразительно кашлянул.

— Простите, — убрала Элька руки. Резко встала. — Нам пора. Спасибо, Алла! Извините за беспокойство.

Она вышла, не оглянувшись и не попрощавшись.

— Вот только не говори… — начал было я в машине, но закончить фразу о том, что её плохо воспитали, не успел.

— Ты прав, Серёж, это — дерьмо. Но ты уже в него влез.

— Нет, блядь, — выдохнул я. — Я, похоже, в нём родился.

— Можно сказать и так. И да, он гад, — улыбнулась Элька чему-то, что видела своим внутренним взором она одна. — А ещё он красив как сатана. В отличие от тебя. Видать, первый блин комом. И он умело этим пользовался.

— Значит, бабник? — нахмурился я, пропуская мимо ушей её колкости.

— Нет, детей у него только двое, — она безошибочно поняла о чём я подумал. — Сыновей лейтенанта Шмидта по всему миру искать не придётся. Только ты и Антон.

Грёбаное дерьмо! Я и Антон. Ну, спасибо, успокоила! И что мне теперь делать с этой информацией?

— А смех этот твой к чему? — выговаривал я, пристёгиваясь.

— Прости, не сдержалась. У него с матерью Антона разница в возрасте даже больше, чем у тебя с Женькой. Но его это вообще не напрягало.

— Меня тоже не напрягает, — рыкнул я. И замер: что-то не так. Что-то… Блядь! Она же врёт! Отвлекает меня Женькой, злостью, эмоциями. И врёт. Опять врёт. А это плохой знак. Очень плохой. Но вида не подал. Посмотрел на неё исподлобья. — И всё же уходить так было невежливо. Я хотел послушать хотя бы историю как они познакомились.

— Я тебе и так расскажу, — фыркнула она. — В Британском музее. В Лондоне. У фотографии Агаты Кристи на раскопках в Уре, одном из древних шумерских городов. Поспорили кто из двух мужчин её второй муж. И твой отец выиграл. Археолог Макс Маллован был моложе Агаты на пятнадцать лет.

— Серьёзно? — хмыкнул я, заводя машину.

Элька равнодушно пожала плечами, и, чёрт побери, это могло означать что угодно. От «да, он козёл, но прекрасно образованный» ещё и добавить «в отличие от тебя», до «я тут ни при чём: говорю, что есть».

— Как тебе кстати такая разница в возрасте?

— Эля, — я покачал головой. Дался ей этот возраст! Сколько можно по больному-то? — Что дальше?

— А дальше… Красивый был роман. Она проходила стажировку в Бирмингемском университете. Он работал на Бонхамс. Потом они вместе вернулись, твой отец обещал жениться. Но в итоге поматросил девчонку и бросил. Даже не так: использовал и слинял. Ничего полезного из её рассказа ты бы не узнал. Одни бабские сопли, да ещё сильно приукрашенные, — покачала Элька головой, давая понять, что взгляды Аллы и моего отца на их отношения, скорее всего, сильно отличаются. Она посмотрела на меня внимательно.

До чего же я не любил, когда она так на меня смотрит.

— Что? Да что опять, Эль?

— Надеюсь, ты понимаешь, где ваши интересы пересекутся?

— А должен? — хмыкнул я.

Скажем так: примерно. До меня частично дошло, когда она сказала про музей. Но Бирмингемский университет? Бонхамс? Серьёзно? Аукционный дом, что помимо живописи торгует винами, коврами, музыкальными инструментами и даже машинами? Нет, всё понятно, к чему она клонит, ведь Элька одна была в курсе того, чего не знал никто: почему Женька. Но что конкретно?

Господи, какой длинный день! А я уже так соскучился по своей бандитке!

— Кстати, что это были за манипуляции со стульями? — я вздохнул. Впереди ещё такая долгая дорога. — Неужели ты выбирала тот, на котором сидел мой папаша? Он же в этой квартире никогда не был. Они переехали после его смерти.