Невеста по найму

Вопрос относительно того, зачем сыщице понадобилась канава, Миронов задал мимически, высоко поднимая брови.

– Я чистая, отмытая, – не отвлекаясь от настроя, равномерным усталым голосом вымолвила Дуся и открыла дверцу. – Изваляться надо. Качественно. Чтоб никаких сомнений не было – всю ночь плутала, извозилась. Толь, бутылка с водой есть? Косметику с лица надо смыть. Точнее, размазать.

Евдокия спустилась с подножки на землю, придерживаясь о ручку, сказала Миронову:

– Вы здесь подождите. Я переоденусь и одежду вам отдам.

Валяться в канаве при мужчинах зрителях Евдокия не стала. Переоделась в кустиках, положила снятый костюм на сиденье рядом с Мироном, туфли на полу пристроила, потом взяла предложенную шофером бутылку минералки и попросила:

– Уезжайте. Дальше я пешком, босой ногой по грязи.

– Удачи, – пристально глядя на усталую – без всякого наигрыша! – девушку, сказал авторитет. – Помни наш разговор. И…ни пуха, ни пера, сестренка.

Евдокия трижды сплюнула через плечо и поползла по откосу, валяться в пыльной засохшей канаве.

Джип уехал до того, как девушка легла на землю.

* * *

К шлагбауму губернаторского поселка Дуся подбиралась, так сказать, огородами. И на то была существенная причина. К КПП вела прямая полукилометровая нитка шоссе, в будке у охранников наверняка лежала фотография пропавшей девушки, гостьи этого поселка. Что сделают секьюрити, когда на дороге покажется чумазая искомая персона – понятно каждому. Мужики тут же схватятся за телефоны и известят весь свет (и в первую очередь фазенду Муромцевых), что девица нашлась.

А Евдокии этого не нужно. Землероева топала к фазенде в надежде лично уловить на лицах домочадцев Ильи Владимировича неподготовленные выражения. Если Доброжелатель там, он может не справиться с секундной оторопью, на его (или ее) лице может промелькнуть растерянность. Или злость. Или задумчивость. Но никак не радость.

Он (или она), конечно, голову сломал – куда невеста подевалась?! Но вряд ли тут же засияет, увидев поцарапанную Дусю. Вначале хоть на секунду, но опешит. И эту оторопь Евдокия собиралась уловить, так как, по большому счету, за тем и шла: приглядываться и ловить.

…Землероева кралась к шлагбауму вдоль длинного высокого забора, огородившего поселок. К ограде вплотную подступали сосны, Дуся шагала от ствола к стволу, на дорогу выпрыгнула чертом из коробки!

– Дяденьки, – громко заскулила двум мужикам, лениво перекуривавшим у шлагбаума. – Дошла наконец-то!.. Нашла вас!!.. Я в гости приезжала, помните?!

Из разинутого рта одного из дяденек едва не вывалилась сигарета. Мужики глядели на чумазое явление и мысленно сравнивали его с полученной утром фотографией приличной горожанки в кисках.

Но опознали. И засуетились. Один метнулся в крошечный офис, бормоча: «Счас, счас я позвоню!»…

Евдокия заорала:

– Не надо! Не надо никому звонить!

Мужик остановился уже в дверном проеме, недоуменно и чуть подозрительно поглядел на Землероеву.

– Это почему еще? Вас с самого утра разыскивают…

– Я не хочу такой показываться, я грязная! – плаксиво забубнила Дуся. – Отвезите меня до ворот на этой машине, – Евдокия ткнула черным пальчиком в чистенький «фордик» у забора, – и позвоните у ворот по домофону. Пусть меня такой увидит только один человек!

Мужики с сомнением переглянулись. Но с места не двинулись.

– Пожа-а-а-ауйста, – провыла сыщица. – Не поднимайте переполох, дайте мне себя в порядок привести…

Личико Дуси, на совесть вымазанное в придорожной пыли, исполосовали засохшие подтеки воды, вполне сходящие за слезы. И если брать отметины за факт, то слезы эти поливали щеки обильно, долго, истово. Девчонка выглядела измученной приблудной кошкой, охранники тут же сжалились, вздохнули: у этих баб вечно одна красота на уме…

– Отвези ты ее, а? – со смущенным сомнением глядя на коллегу, предложил охранник, так и не прошедший до телефона в сторожке. – Чего ей в таком виде здесь ходить.

На благородство нормальных русских мужиков Евдокия и рассчитывала. На благородство и уверенность, что им понятны женщины.

Прежде чем усесться в «форд», Землероева попросила застелить газеткой переднее сиденье.

Охранник остановил машину у ворот. Вышел. Дуся «замешкалась», потеряв разношенный балеток под сиденьем.

Мужик снова подумал, что ему все понятно в женщинах, нажал на кнопочку домофона и единолично застыл под объективом камеры, передающей, что творится перед домом.

В динамике прозвучало хрипловатое, искаженное «да». Сикьюрити, приодетый в форменную одежду с логотипом ЧОПа, позвал:

– Выйдете, пожалуйста, тут к вам пришли.

Едва с обратной стороны ворот заскрежетал засов, Евдокия выпрыгнула из машины, приготовилась упасть на грудь какого-то Муромца и разрыдаться…

В воротах стоял высокий незнакомый парень.

У Дуси на мгновение застряли в горле истерические всхлипы. Симпатичный блондин недоуменно и нахмуренно разглядывал чумазую девицу в одной туфле.

– Вы… это… Сережа, да? Сын Евгения и брат Милены,– определилась Землероева, вспомнив фотографии из альбомов Ираиды Генриховны. И представилась: – А я – Инесса.