Невеста по спецзаказу или Моя свекровь и другие животные

В комнате он живо стащил алую куртку, украшенную шитьем, и полотняную рубаху. Поскреб щеку — в зеркальной стене отразилась белая, шелушащаяся кожа, и взъерошенная грива… о да, именно таким должен выглядеть настоящий жених.

Древних ради… он не вернется.

Пускай матушка придет в ярость и быть может, вовсе отречется от неблагодарного сына, тогда… тогда он просто-напросто отправится туда, где и провел последний десяток лет.

…с пиратами следовало разобраться окончательно.

Да и проект по исследованию седьмой зоны был весьма интересен…

Именно.

Найдется, куда силы приложить.

Нкрума запустил обе руки в гриву и взъерошил ее,

Его костюм нашелся в самом дальнем уголке гардеробной. И кристаллизированное полотно кольнуло пальцы, прежде чем ожить. Оно расползлось по ладони тонкой пленкой, которая моментально расширилась, растеклась, закрывая кожу.

— И что это такое? — спросили у него с немалым интересом.

Нкрума обернулся.

Его невеста сидела на подоконнике, подобрав ноги, и выглядела вполне себе миролюбиво, вот только грива вновь поднялась дыбом.

— А ты на всех женщин рычишь или только на меня? — спросила она, дернув себя за рыжую прядку. Прядки были яркими, солнечными, как и рыжие пятнышки на носу невесты. Такой масти Нкрума прежде не встречал.

— Извините, — сказал он. — Это… невольно.

— День тяжелый?

— Похоже на то…

Он присел.

Полотно расползалось, но слишком медленно. Стоило бы подержать его на солнце, тогда бы все пошло веселей.

— Так что это? — она указала на ткань, ныне больше похожую на черную кляксу.

— Это… костюм… то есть, не совсем. На самом деле это — колония простейших организмов, связанных друг с другом подобием диффузной нервной системы. Они существуют как бы все вместе, образуя гиперорганизм, и в то же время каждый отдельно…

— Сложно…

— Да, пожалуй, — Нкрума повернул руку. — Их выращивают, а после программируют… форму можно задать любую, но как правило делают специальную одежду.

— Выглядит жутковато…

Она сползла с подоконника, который был для нее несколько высоковат, и приблизилась. От женщины пахло детским мылом и еще самую каплю — анемонами.

— Тебе не больно?

— Нет… колония поглощает отмершие чешуйки кожи. Пот или любые иные выделения, которые и перерабатывает. Опять же они способны к фото и хемосинтезу, что дает немалое преимущество… в такой одежде не жарко и не холодно, она изменяется вместе с телом, а это в некоторых ситуациях… полезно.

Нкрума вовремя остановился.

Не хватало испугать ее еще больше. Впрочем, женщина не выглядела напуганной.

— Ты ведь сбежать собираешься, — сказала она, потрогав черную пленку, которая медленно меняла цвет, мимикрируя под кожу.

— Я? — изображать эмоции у него всегда получалось дерьмово.

— Собираешься… я слышала, что они говорят… меня пока не замечают…

— До представления и не будут…

Разгрузочный пояс нашелся в шкафу. Странно, что матушка его не реквизировала. Нкрума пробежался по ячейкам.

Стандартизированный паек.

Запасы воды.

Аптечка.

Маячок и система связи… маячок стоит отключить.

Парализатор. Солнечные заряды. И даже палатка-паутинка… отлично. Хватит, чтобы продержаться пару ночей.

— Я с тобой, — сказала невеста.

…нет, мысль была воистину безумной, и об этом мне без всяких слов сказало выражение морды разлюбезного жениха, но…

Я не могла остаться в доме.

Я не хотела оставаться в нем!

Да, черт меня побери, мне стоило представить, как я вхожу в зал, полный разлюбезных кошечек, и у меня ноги подкашивались.

— Боюсь, это невозможно…

Он пригладил встопорщенную гриву и взгляд отвел.

— Почему?

А темная пленка, облепившая торс, медленно меняла цвет. На плечах и предплечьях появились бледные полосы и неровные пятна, сам же фон стал темно-песочным.

— Потому что ты там не выживешь.

— А ты выживешь?

Он присел и наши взгляды встретились… да, кошек я люблю, но не таких же огромных!

— Я здесь вырос. Я сбегал в пустыню с тех пор, как мне исполнилось десять… но и то могу сказать, что мне везло… она приняла меня и позволила вернуться.

Теплый.

И больше не похож на нефтяное пятно. А шерсть колется.

— Наш мир жесток к чужакам, поэтому сюда не приходят туристы… они бы хотели, но мы не примем, потому что нам не хочется отвечать за чужую смерть… ты видела сороконожку…

Еще бы, я ее теперь часто вижу, она, кажется, неплохо обжила банку и мясные шарики, которые я ей кидала, пришлись твари вполне по нраву.

— Ее укус будет для тебя смертелен… а она не самая страшная из того, что там водится…

Разумом я понимала, что идея, пусть и оригинальная, но здравомыслием не отличается. Однако врожденное упорство, которое покойная моя бабуля именовала шлеею под хвост, не позволяло отступить. Кроме того где-то в глубине души вспыхнула иррациональная надежда: если я умру здесь, то очнусь там.

В кино ведь так бывает?

Нет, в целом мой настрой был весьма далек от суицидального, но…

— Я с тобой, — повторила я упрямо.

И кулачки сжала.

И… и пригрозить бы ему, но чем?

— Если не возьмешь, я закричу, — предупредила я. — Громко…

Нареченный лишь вздохнул.