Невеста Полоза

Чем было хорошо быть правителем, так это то, что не приходилось учить как и кому кланяться. Кланяются тебе, а ты можешь только свою вежливость показать вежливым кивком. Как никогда Злат завидовал сейчас Свету: тот заявил, что у него исследования и нагло захлопнул дверь перед носом церемониместера. Из ступора тот, видать, вышел — вон уже возмущенно взирает на те парочки, которые сбиваются с такта.

Злат под сжигающим его взглядом блюстителя морали скинул сюртук, оказываясь в черном с золотом жилете, блеснул улыбкой и едва коснулся губами руки жены.

— Благодарю Вас, маэстро Лоретто, что согласились поставить танцы на этом балу. Большая честь видеть Вас во дворце — Полоз милостиво кивнул учителю, делая легкое недоумение среди придворных: никому из них не кивнул, а учитилешке комплименты отвешивает.

— Продолжаем, господа. Если никто не против, то давайте сначала. — танцевали все на балах долго, а пришел он минут на двадцать позже репетиции. Не могли они далеко уйти.

Осторожно сплетая свои пальцы с пальцами Есеньи, змей пытался убрать из головы мрачные помыслы и мысли после встречи с правителем Загорья. Не понравился ему змей: слишком скользкий, голос медовый, а смотрит пристально, будто что задумал.

Тело выполняло движения и па автоматически, хотя он устал за это утро так, будто из него все соки выпили. Есть такие встречи, после которых отсыпайся хоть часов шесть.

В этом туре следовало слегка приподнять партнершу от пола. Обхватив тонкую талию, Злат легко приподнял жену в воздух, как — то печально улыбнулся, сделал разворот и поставил обратно на пол.

— У тебя красивые глаза, Есенья… Как небо перед грозой — он не хотел сделать ей комплимент, просто в тот момент сказал что думал.

Последний элемент танца: он закрутил молодую жену, поймал в довольно интимную наверняка для славян позу: она прижалась к нему спиной, явно не желая по правилам танца положить голову на плечо, а он обнял ее за талию, расположив крест — накрест свои руки. Теплое мужское дыхание опалило длинную шею, на долю секунды голову посетила абсолютно безумная мысль: чуть наклонить голову и поцеловать точеное плечо…

На кону мочало начинай сначала? Только Еся отработала самую сложную часть, как его высочество решило начать заново.

Только знала бы несчастная, насколько танец с воображаемым партнером отличается от танца с партнером живым. Да еще с таким…

Стоило ему скинуть сюртук, как Есенья чуть челюстями не скрипнула, замечая, как змеицы здесь присутствующие на него уставились. Конечно, ей — то какое дело? Да только про себя злой радости сдержать не сумела, когда зависть в их взглядах углядела, танцевать то он с ней шел.

Вот только стоило начаться танцу, как все мысли из головы вышибло. И ритм уже не приходилось выслушивать, сердце само вело, а тело, влекомое уверенным движениям, подчинялось. Он был непозволительно близко. Она ощущала его тепло, видела каждую из золотистых волосинок, а глаза… да попросту страшно было в них заглядывать. Взгляд то и дело скользил по губам, представляя… Что представляя?

И это всего лишь танец? Да неужели нельзя было что — то более целомудренное поставить для бала? А ведь это еще ритм замедлен немного, на балу будет быстрее, а значит резче и… чувственнее?

Он оторвал ее от пола словно пушинку. Недолгое ощущение полета и она вся в его руках. Кажется, он может сжать посильнее и переломить ее надвое. Еся и не задумывалась прежде, сколько в нем силы.

Да только царевич решил окончательно выбить почву из — под ног.

Это он ей комплимент сейчас сделал?

— С — спасибо, — отозвалась едва слышно, еще и голос вргу стал так плохо слушаться. Она глядела на него во все глаза, желая, чтоб танец этот поскорее закончился и никогда больше не повторялся. Слишком жарко стало, слишком тесно. Корсет вот вдруг сделался совсем тугим, а в голове, в самих висках, словно молоточки застучал пульс.

В последнем движении она и вовсе вся задервенела.

Столь близко, настолько ощутимо…. Кажется, еще немного и она сама растворится в нем. В кольце его рук, ощущая спиной бьющееся в его груди сердце, она застыла, боясь сдвинуться с места, вообще хоть как — то шевельнуться. Это было какое — то новое и совершенно непостижимое чувство. Столь яркое, сколь и пугающее. От прикосновения теплого дыхания к нежной коже на шее кажется остался настоящий ожог. Если он сделает так еще раз, Есенья точно сбежит и спрячется от него где — нибудь в подвале. Чтобы не нашел. И волосы наверх больше собирать не будет. А то так ведь и заживо сгореть можно. И стыдно так, будто она тут прелюбодейством каким занимается…

— Я… спасибо, что пришли, дорогой муж, — она все же попыталась высвободиться из его рук, отступила на пару шагов и лишь после обернулась. Глаза ее сейчас лихорадочно блестели, румянец на щеках и вовсе пылал… Она снова закусила губу и сцепила пальцы в замок, чтобы не выдать, как на самом деле она вся дрожит.