Невеста повелителя степей

Укрытая пологом из плотной жёлтой ткани телега, покачиваясь, катилась по степи. Солнце нещадно палило, прожигая ткань насквозь. Женщины сидели на полу, жались друг к другу, плакали, но так тихо, что никто не слышал их страха и горя.

Боргайн скинул меня в телегу, ещё когда царила ночь. Я забилась в угол, стараясь не стонать от боли. Он не ударил меня, но все тело ломило после короткой, но быстрой скачки. Мы молчали, не зная, что нас ждёт. Точнее, мы слишком ясно осознавали свое будущее. Поэтому и молчали.

Ночь минула быстро, и дневной жар теперь сводил с ума.

– Раэза?

Я с усилием приподняла голову с колен, которые обнимала руками. Михарна подползла ко мне и обняла.

– Ты в порядке? – спросила я у неё.

– В порядке? – она всхлипнула. – Ох, Раэза, я такая плохая! Это все из-за меня!

– Ну, что ты, – попыталась её успокоить.

– Это я, – тёмные глаза наполнились слезами. – Я ошиблась…

– В чем ты…

Я осеклась, внезапно все поняв. Влюбчивая подруга ввязалась в историю! Она же рассказывала о воине, который хотел забрать её из Айхонары. Почему я просто посмеялась над ней, не выяснила все до самой последней мелочи? Тогда можно было что-то изменить.

Ничего. Ничего бы не изменилось! Хаст Боргайн нашёл бы иной путь, чтобы попытаться уничтожить хаста Риангара.

– Расскажи, – тихо, чтобы никто не услышал, попросила я.

– Он обещал мне, что я стану его женой. Говорил, что полюбил с первого взгляда, – Михарна всхлипнула и прижалась ко мне. – Я поверила! Он был таким… каким должен быть настоящий воин. Сильный, смелый, прямолинейный. Мне даже во снах начал сниться он, и я думала, что степь решила осчастливить меня истинной любовью.

– Это ты принесла тот кувшин?

Тяжкое подозрение бросило тень на мое сочувствие. Могла ли Михарна предать Айхонару? Да, та, кто мечтала сбежать из родных земель как можно дальше, могла такое сотворить.

– Нет, – она замотала головой. – Но я, это я помогла им пройти к хасту Тайрады! Оказала, как можно обойти охрану, незаметно пронести яд… Я предательница, Раэза! Я так хотела покинуть дом, что совершенно потеряла голову! Ты сможешь простить меня?

– Глупая.

Что я могла еще сказать ей? Она поддалась чувствам, как и я совсем недавно, и теперь будет за это расплачиваться. Говорить, что за ее преступление может быть только одно наказание – смерть от степного жара – я не стала. Сейчас оно далеко, реальная смерть от рук жителей Турайры – намного ближе.

Против воли поежилась, хотя солнце уже успело нагреть пространство под пологом телеги, и теперь казалось, что еще немного и жар станет просто невыносимым. А меня бил озноб. От страха и паники, от тяжелых мыслей.

– Что с нами будет?

И я бы хотела знать ответ на этот вопрос, потому что все предположения не радовали. Оглядела женщин, что сидели на полу, съежившись и не поднимая взгляда. Подумала о своей матери, которая точно также не смела сопротивляться воинам после того, как ее и других захватили в плен. Но тогда все было иначе – война бушевала по всей степи. От нее не было спасения, и плен был лучше смерти.

– Гарем, – ответила ей, – черная работа. Нам обязательно найдут местечко, а если нет, то убьют, чтобы мы напрасно не ели их пищу. Боргайн, сын первой жены Дриорса, хаста Турайры, степи у края солнца не будет долго думать. Он прибыл на священный совет, чтобы убить хаста Риангара, но не смог это сделать. Вряд ли его пленницы могут рассчитывать на доброе слово и теплую улыбку.

Михарна всхлипнула. Уверена, что она сейчас думала лишь о том, что следовало слушать отца и выходить замуж за того, кто предложил бы больший откуп.

Дышать становилось нечем. Свадебное одеяние тяготило. Плотная золотая ткань душила, но избавиться от нее не было никакой возможности. Хотя крашения я все же сняла и спрятала на груди, решив, что не стоит показывать дорогие вещи, соблазняя тем самым мужчин на воровство. Конечно, для них в этом бы не было ничего плохого, ведь они отбирали бы имущество у пленника – свою законную добычу!

Пот уже струился по лицу. День близился к самому жаркому времени, но телега все продолжала свой путь. Оставалось только молиться предкам, что пик жара еще не наступил, и смерть не должна была нам грозить.

– Раэза, – вдруг позвала меня одна из девушек, смуглая до черноты Харда. Я подползла к ней и увидела, что она склонилась над старой Фэа. Голова старухи лежала у нее на коленях, а на ресницах Харды дрожали слезы. – Она умирает.

Я прикоснулась к лицу женщины. Ее кожа пылала. Харда была права. Но юная девушка боялась за свою наставницу, и слова давались ей с трудом.

– Нужно немного воды, чтобы тело могло остыть, – прошептала она. – Хаса Фэа всегда тяжело переносила жар, а последние годы вообще не покидала стен дома хаста в дневные часы.

Воды нам не оставили. И все же я понимала, день долгий, а посреди степи полог телеги – не лучшая защита от зноя. Со вздохом подняла руки и вытащила из волос заколку с острым краем. О том, что ею, при желании, можно было убить человека, никто не знал. Впрочем, я и теперь собиралась использовать ее для другого.