Невеста призрака

Он целовал, прикусывал, впивался губами в чувствительные места, из-за чего по коже Изабель будто бы пробегали электрические разряды. Выгибаясь, с трудом хватая ртом воздух, она выкручивала руки, пытаясь освободиться, вырваться из захвата. Быть такой беспомощной рядом с ним ей не хотелось.

Слишком сильно ей это нравилось. Ненормально сильно. Порочно.

Когда Эрик спустился поцелуями ниже, Изабель вздрагивала от каждого его движения, от каждого жаркого выдоха. Невольно она вскрикивала, стоило мужчине забыться и грубо прикусить чувствительные места.

— Ну же, — глухо произнесла она, с трудом соображая, — пусти. Я тоже хочу… хах… участвовать.

— Нет уж, — он улыбнулся, поднявшись выше, мягко прикусив мочку уха. — Я хочу насладиться твоим желанием.

— Эго… эго… ист!

Впрочем, Изабель упрекала его недолго. Когда Эрик продолжил терроризировать её своей страстью, девушка сдалась и позволила желанию взять над ней верх, позволила чувствам захлестнуть разум, сместив смущение и робость на второй план.

Она не сомневалась, что утром ей станет стыдно как за несдержанность, за собственную похоть, так и за слишком яркую, слишком бурную вспышку удовольствия, которая накрыла девушку обжигающей волной, стоило ей слиться мужчиной в порыве страсти.

Глава 14

Две недели прошли незаметно благодаря частым постановкам, написанию собственного сценария и урокам Эрика, после которых Изабель пару раз оставалась у него на ночь, но ещё ни разу не смогла снова вытащить мужчину из театра.

Утром в свой кабинет девушка не вошла, но впорхнула, несмотря на ноющую, сладкую боль во всём теле. Прошлой ночью Эрик был нетороплив, но куда более настойчив, свиреп и «голоден», и после их свидания Изабель до сих пор не пришла в себя.

От его откровенности, страсти и пламенных взглядов девушка трепетала.

Кусая губы, входя в кабинет, она думала только об одном — как бы побыстрее вернуться в объятия Призрака Оперы.

И всё же, Изабель совершенно не радовало, что мужчина вновь заперся в подземелье и совершенно не выходил из Lacroix. А ещё он обещал либо снести дом, в котором жила девушка, либо «вызволить её саму из убогой кельи». К мансарде он потерял всякое уважение, когда со всей силы врезался головой в потолок. Изабель не смогла сдержать смеха, а Эрик в знак мести щекотал её так, что девушка молила о пощаде.

Удивительно, но несмотря на это, в тот день вовремя приехали в театр — к началу рабочего дня — и даже успели вместе позавтракать.

От мыслей о таких бытовых мелочах Изабель едва ли не мурлыкала от счастья.

Не успела девушка сесть за стол, как к ней нагрянул хмурый и страшно недовольный Гаскон. Глядя на начальника, девушка замерла, только сейчас вспомнив, что уже неоднократно прогуливала работу. С другим владельцем театра, но прогуливала же!

— Мсье Мартен, — подскочила она. — Вчера я ушла не по своей прихоти, клянусь! Я до поздней ночи разучивала новую арию от Призрака, пока у меня окончательно не отказали связки!

Гаскон устало выдохнул, убрав руки в карманы брюк.

— Идо, — тихо произнёс он, — твоя Невеста в театре появилась недавно, ей спас жизнь Призрак Оперы. Ты общаешься с ней и иногда — с ним. И напугана ты ими до чёртиков.

— …что?

Вопрос отпал сам собой, когда следом за Гасконом в кабинет вошёл журналист Блез Бувье.

Прежде чем поприветствовать Изабель, он пару мгновений внимательно изучал её лицо. И в его чёрных задумчивых глазах девушка увидела нечто нехорошее.

Весёлость. Озорство. Торжество.

Узнавание.

— Знакомься, Идо, — Гаскон прочистил горло. — Это Блез Бувье из «Le Monde». Он хотел взять у тебя интервью, но ты уже третий месяц его игнорируешь.

— Ах… да…

— Мсье Бувье, это мадемуазель Изабель Идо, новенькая, — продолжил начальник. — Однако после своего удачного дебюта она стала своей в доску. Впрочем… наша мистическая пара раньше остальных отметила её талант. Благодаря их рекомендациям я и нанял Идо. И только из-за неё призраки стали выходить из тени.

— В самом деле? И как же это произошло? Режиссёру трудно блеснуть талантом до премьеры.

Изабель сжала губы в линию, глядя на Гаскона. Он велел ей отыгрывать испуг. Не самая сложная задача. Бегающие глазки, подрагивающие пальцы, осторожность, скрытность и нежелание общаться. Для убедительности можно вздрагивать от каждого шороха.

— Мсье Мартен, — произнесла девушка, и её голос звучал слабо, неуверенно, даже затравлено. — Могу ли я ещё раз отказаться от интервью?

Она робко подняла взгляд на начальника. Гаскон едва ли не сиял от гордости, как будто находился на дебюте не коллеги-новичка, а собственной дочери.

— А что такое? — улыбнулся Блез, постукивая ручкой по блокноту. Изабель поняла, как этот молодой человек так резко и быстро взлетел по карьерной лестнице. Его улыбка была такой же обезоруживающей, как у Казановы. — Разве это такая большая тайна, мадемуазель Идо?

— …мои наставники очень строги. Они будут в ярости из-за этого разговора.