Невеста решает бунтовать (СИ)

В первый раз я смогла вернуться больше, чем на год. Самое короткое моё возвращение последнее — на считанные минуты. Не похоже, что длительность временного промежутка имеет хоть какое-то значение. Магия каждый раз отзывается на эмоции и я возвращаюсь незадолго до мига, который хочу изменить, причём играют роль именно чувства. Началом своего краха я в душе посчитала день, когда выбежала к Рею и преклонила колени вместе с ним, хотя по уму можно было выбрать поэтический вечер, на котором с подачи Габриэль я обратила внимание на Рея. Второй раз ещё интереснее. Умом я хотела вернуться домой, но в глубине души ошибкой считала не сам факт прихода за письмами, а задержку у сейфа. И я очнулась у сейфа. Когда я вернулась в сегодняшнее утро, я чётко осознавала, что мне нужно исправить разговор с господином послом.

Что я хочу исправить теперь? Что нового я могла бы сказать? Отправиться следом? Повести за собой отряд? Ни одной здравой выполнимой идеи. Отряд мне точно никто не даст.

Вернуться в более раннее время и поговорить с сеньором Поморро?

Я позволяю Кею увести себя и сказываюсь больной. Я даже не отказываюсь от горькой микстуры, по уверениям брата, благотворно действующей на нервы. Я хочу забыться сном, я готова проспать сутки, двое, я хочу встать бодрой, полной сил и планов, как предотвратить трагедию.

Такое чувство, будто я с самой судьбой сражаюсь.

Я просыпаюсь на узком сиденье кареты. Наверное, Великокняжеская охота прервана раньше срока, и все возвращаются в столицу. Жёсткая спинка поразительно похожа на стенку гроба. Я проваливаюсь в кошмар.

Следующий раз я просыпаюсь вечером, уже в своей спальне.

Самочувствие неожиданно хорошее, хотя вялость и ощущение раздавленности не исчезли. Спать больше не хочется. Я приказываю Моораце заварить кофе, и, как только она ставит поднос с моим новым любимым напитком на прикроватную тумбочку, отсылаю обеих горничных — мне нужно побыть одной.

Кофе горчит. Я пью мелкими глотками и думаю о ерунде — о том, что кофе, заваренный Мансом во сто крат вкуснее.

Отставив пустую чашечку обратно на поднос, я вновь прислушиваюсь к себе. Я готова… Выспаться было правильным решением — пустота исчезла, магия полностью восстановилась, а кофе помог взбодриться. Ко мне снова вернулась ясность мысли.

— Я буду сражаться, даже если мне придётся стать призраком, — повторяю я свою коронную фразу-заклинание.

Я чётко представляю, что хочу вернуться в день, когда последний раз виделась с сеньором Поморро. Я буду действовать через него. Я в деталях представляю полумрак приёмной “Веги”, скрывающегося в густых тенях сеньора, его полумаску.

Магия послушно отзывается.

И… не происходит ни-че-го.

Прошлое словно отказывается меняться. Я пробую, пока снова не выбиваюсь из сил, пока не приходит осознание, что переделывать один и тот же день бесконечно невозможно. Подаренное господином послом чувство защищённости, чувство твёрдой опоры и уверенности в завтрашнем дне уходит.

Какая-то часть меня умирает вместе с господином таэльским послом.

Я задыхаюсь, хватаюсь за шею.

Почему?! Ну же! Магия есть — если сейчас не получится, то значит, что уже никогда не получится.

Ни-че-го.

Я проиграла.

Но у меня всё ещё есть семья: мама, папа, брат. А значит:

— Я буду сражаться, — клянусь я.

Роняю голову на руки и беззвучно плачу.

Глава 16

Утро следующего дня я начинаю с кофе, газет и сплетен. Моораца охотно пересказывает, что успела услышать от слуг из других домов — она специально сходила на рынок за свежим молоком для кофе.

— Вас обсуждают, госпожа.

— Угу.

Это было неизбежно. Я дала повод.

Наверное, я могла бы вернуться в прошлое и “стереть” свою бурную реакцию, показать сдержанную отстранённость? Я… не хочу. Осознание, что я не смогла спасти господина посла, угнетает.

Я задаюсь вопросом, почему Моораца со мной. Её прислал господин посол, и ему я доверяла до определённого предела. Чьи приказы она выполняет теперь? Моораца заверила, что следует только указаниям господина посла…

— Говорят, что господин посол погиб на охоте после того, как на него разозлился молодой князь Кокберг.

— Чушь. Нет никаких оснований обвинить Кея. Империя не примет.

— Слово, бывает, убивает, — очень серьёзно возражает Моораца.

— Да.

С нами произошло ровно то, что недавно с Великим князем — на репутации расползлось чёрное пятно. Опасно, однако причин беспокоиться нет, достаточно через два-три дня отработать слухи.

— Говорят, что вы влюбились во врага. Говорят, что вы ветреная.

— Пфф.

После истории с Реем замуж не очень-то и хочется, так что в какой-то степени я даже приветствую подобные слухи.

Слушая Моорацу, я пью кофе и шуршу газетами. Интересного мало. “Светская хроника” сообщает, что тело господина посла с почестями отправлено в Таэль. У меня перед глазами встаёт кровавая картина. Я отставляю чашку, задумываюсь. Да, мелких странностей слишком много, начиная с моей ленты, но… я верю своим глазам. Это был он, и он… был мёртв. Что касается сходных ран, то их можно объяснить — вероятно, господин посол применял одну и ту же связку боевых приёмов.

На глазах закипают слёзы, и я их смахиваю.