Невеста с ноутбуком

Графиня и Лара выходят без единого возражения. Дверь закрывается с приглушённым хлопком, и библиотека исчезает. Аромат жасмина становится почти удушающим, и я вижу цветущие ветви, сочную зелень, укрывающую землю, холодный пруд, обложенный камнями. Тёмная вода манит и пугает одновременно. С усилием я отворачиваюсь, смотрю ввысь на голубое небо, на солнце, на перистые облака, складывающиеся в причудливый узор. Я могла бы взлететь птицей? Я опускаю взгляд, смотрю на каменный стол и чаши, выточенные из драгоценного нефрита. Рядом небрежно брошена длинная шпилька.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мастер прибыл из Великой Солнечной империи?

Хотя окруживший нас чудесный сад отвлекает, мне удаётся сосредоточиться на мастере. Я повторно кланяюсь, и иллюзия рассыпается мириадами брызг.

Мы по-прежнему в библиотеке.

— Ты не ушла бродить по тропинкам.

Не вопрос, утверждение.

Я молчу.

Мастер наполняет из чайника пиалу.

— Мой ученик попросил за тебя. Но… Откуда ты, дитя?

Обращение изменилось — это хороший признак?

— Я…, — о чём он спрашивает?

К счастью, мастер не нуждается в ответе. Я даже начинаю сомневаться, что вопрос был адресован мне. Может быть старик размышляет вслух, позволяет мне услышать его размышления? Он отпивает их пиалы, задерживает чай на языке, наслаждается вкусом. Проходит почти минута, мастер сглатывает и вновь заговаривает:

— Твоя душа голодна.

— Простите?

— Души питаются тем, что в Лависе называют магией, — мастер не злится на мою непонятливость и неспешно разъясняет. — Подобно телу, пьющему ключевую воду из родника, душа пьёт само дыхание этого мира. Душа обретает блеск и силу, но ты, дитя, с рождения голодала и лишь недавно попыталась наесться. Кому ты отдаёшь часть своих сил? Ты пьёшь и делишься с кем-то.

Сколько же он видит?! Делюсь я с «Системой». Мастер явно говорит об изъятии энергии, за которое мне начисляют караты.

— Я заключила договор.

— Тот, с кем ты делишься, не берёт много. Хотя поить двоих тяжело, ты справишься. Но ты пожертвовала посмертием? Я не вижу ясно, — качает он головой. — Чего ты хочешь, дитя?

— Обучиться магии.

— Ста тысяч жизней не хватит, чтобы обучиться магии. Ты можешь начать изучать боевую магию или искусство плетения иллюзий, но сколько бы усилий ты ни приложила, твои знания будут похожи на каплю перед величием океана.

— Капля — это тоже хорошо, особенно, если это большая капля. Я не имела в виду, что обниму необъятное, но я хочу попробовать это сделать. Как бы далека и недостижима ни оставалась цель, пройденный к ней путь — это определённый результат.

Мастер кивает:

— Я познакомлюсь с тобой, дитя. Присядь.

Я послушно опускаюсь на стул напротив и замираю.

— Сделай глоток, дитя.

Хм? Речь ведь не о чае. Второй чашки нет, а пиала в руках мастера.

Его сравнение магии и воды я помню. Я вспоминаю ощущение лёгкого покалывания и стараюсь уловить щекотные укусы крошечных молний. Я знаю, магия здесь прямо сейчас. Интересно, справлюсь я не закрывая глаз? Нужное ощущение приходит, и я направляю молнии в район солнечного сплетения. Я стягиваю энергию до тех пор, пока не чувствую, что вот-вот лопну.

Глава 28

Мастер отрешённо наблюдает.

Я останавливаюсь, становится больно, но я терплю.

— Голодная…, — тянет мастер. — Ты проглотила так много, что едва справляешься. Отпусти.

С удовольствием.

Я направляю переизбыток силы в руки, позволяю колким молниям покинуть меня. Боль проходит, сменяется щекоткой.

— Хорошо, — одобряет мастер. — Запомни, нельзя переходить свой предел — выгоришь. Но подступать к нему вплотную, как ты сейчас, полезно. Но ты должна быстро отступить.

— Я запомню вашу науку, мастер.

Старик игнорирует мою благодарность, то ли принимая её как нечто, само собой разумеющееся, то ли не заботясь о столь прозаичных вещах, как словесное «спасибо».

— Хотя тебе непривычно, старайся как можно дольше удерживать магию в себе. Это поможет тебе быстрее напитать душу, а при необходимости использовать силу. Тебе не понадобится тратить драгоценное время, чтобы собраться для удара.

— Да, мастер.

Чайник бездонный? Старик наливает ещё чаю. Его медлительность капельку раздражает, всё же я привыкла к немного другому темпу обучения, но я сдерживаюсь и тренирую терпение. А ещё я начинаю подозревать, что старик читает мои эмоции, иначе с чего он вдруг одобрительно улыбнулся.

Библиотека исчезает, сменяется сосновым лесом на покатом склоне горы. Камни поросли мхом, и вместо стула подо мной оказывается один из таких валунов. Я провожу по зелени пальцами, и на кожу оседает влага. Я знаю, что вижу иллюзию, но не могу найти в ней изъяна.

— Я знал монаха, который пятьдесят лет не покидал пещеры. Тот монах учился магии, он учился слушать дыхание мира, как мы называем силу, — мастер указывает на зев норы под вздыбленными корнями упавшей сосны. — Хочешь отправиться по его стопам?

— Нет, мастер.

— Знаю.

Тогда зачем спрашивать?

К запаху сосен примешивается аромат жасмина.

— Вы тоже монах? — внезапно для самой себя спрашиваю я.