Невеста с ноутбуком

Я скептично морщусь. До неё только сейчас дошло?

Учитель прищуривается и отворачивается.

— Учитель, — меняю я тему. — Вы действительно считаете, что можно сходить? Если я одна пострадаю, это одно, но если я приведу беду в дом?

— Всё в порядке, дитя, тебе не нужно думать слишком много. Я присмотрю.

— Я… должна справляться сама, — учитель только говорит, что будет со мной нянчиться, но если я приму его предложение, он будет разочарован.

Учитель одобрительно кивает, с правильным ответом я угадала.

— В этот раз я присмотрю, дитя. Я тоже хочу увидеть своего старшего ученика.

Вот теперь помощь можно принять.

До прибытия Римана два дня…

Глава 37

Улицы запрудила толпа. Кажется, вся столица попыталась втиснуться на дворцовую площадь. Гвардейцы с трудом удерживают людей. Мы с Ларой и учителем, попирая закон, угнездились на крыше одного из выходящих на площадь правительственных зданий.

Осознавать, что мы совершаем преступление, тянущее на смертную казнь, было, мягко говоря, неуютно, но моё мнение никто не спрашивал, а возражать я не стала. Во-первых, доверяю учителю. Во-вторых, любопытно же! На крыше удобно, а в толпе меня бы, возможно, просто раздавили.

Учитель разворачивает свёрток, который зачем-то прихватил с собой. Под тканью оказывается большой чайник и сложенные одна в одну три пиалы. Я про себя хмыкаю — наблюдать за действом с чаем почти то же самое, что с попкорном.

Незадолго до полудня парадные двери дворца распахиваются, чинно выходит королевская чета. За ними, держась справа, следует Доран. Придворные рассыпаются веером за их спинами. В одиночестве, отдельно от всех, встаёт принцесса Оливия, и я не могу не признать, что она заслуживает уважения. Её страна уничтожена, но она способна встречать завоевателя с гордо поднятой головой. Пожалуй, королева выглядит менее достойно, её голова опущена.

Король и королева спускаются на две ступеньки и останавливаются на лестнице.

— Хорош ученик, — учитель пиалой прикрывает довольную улыбку.

— Хм?

Поясняет Лара:

— Обычно кронпринц, вернувшийся с победой, приветствует короля и королеву в тронном зале, но государь не только заставил их выйти навстречу, не только заставил их ждать, но даже спуститься.

С противоположной от дворца стороны раздаётся нарастающий гул, переходящий в радостные крики:

— Да здравствует его высочество Риман!

— Да здравствует кронпринц-победитель!

Вверх летят цветы, ленты. Я щурюсь, всматриваясь вдаль. Лара предупреждающе придерживает меня за руку.

Сколько мы не виделись? Помнит ли меня Риман? Не как обладательницу ценного артефакта, а как девушку? Сердце стучит.

Процессия приближается. Её возглавляет военный оркестр, и вскоре к крикам примешивается бой барабанов и удары литавр. За оркестром маршируют знаменосцы, флаги хлопают на ветру.

Риман едет на… А?! Они реально водятся?! Стыдно сказать, но, увидев чудо, я даже про Римана на миг забываю. Поначалу я принимаю животное за очень крупного, но обычного коня. Подумаешь, белая шкура отливает перламутром, а грива шёлком льётся чуть ли не до самой мостовой. Именно такие кони положены сказочным принцам. А потом я замечаю крупные перья. Конь будто чувствует мой взгляд и раскрывает крылья.

— Пегас…, — восхищённо шепчу я. А можно на нём прокатиться?

Риман величественно восседает на спине пегаса. Усыпанный бриллиантами венец переливается сияет в лучах полуденного солнца.

Оркестр вступает на площадь и расходится по дуге. Марш смолкает. Знаменосцы расступаются, Риман едет через площадь один, «гусеница» его свиты останавливается.

Король и королева, а вслед за ними и все придворные спускаются, и теперь уже не они смотрят на Римана с высоты лестницы, а он на них со спины своего скакуна.

Риман спешивается, последние метры проходит пешком.

— Ваше величество, — хотя Риман склоняет голову, его поклон далёк от почтительного, всего лишь лёгкий кивок, в поясе Риман не сгибается.

— Сын.

Их голоса звучат подозрительно громко.

— Магия, — подсказывает учитель.

— Сын, — повторяет король и замолкает, словно не находит в себе сил продолжить.

Риман молчит, и мне чудится в его молчании насмешка, но это, конечно, только моя фантазия. Или нет?

Король глубоко вдыхает:

— Сын.

В третий раз он почти выплёвывает обращение, молчать дальше означает терять лицо, и король продолжает, он произносит длинную речь, в которой до небес превозносит военный и дипломатический успех Римана, плавно переходит на восхваление порядка, который Риман навёл на завоёванных землях. Его послушать, Риман даже не гений, а сверхчеловек, почти божество.

Учитель тихо фыркает, наливает в пиалу очередную порцию чая. Король говорил долго, чай успел кончиться.

Король завершает речь:

— Сын, я верю, что народ Лависа будет благоденствовать под вашей рукой. Сегодня я отрекаюсь от престола и вверю Лавис вам.

Риман прижимает правую руку к груди, склоняется:

— Я принимаю Лавис.