Невеста сумеречной Тени

— Моего младшего брата заразили Тенью и хотели увезти за границу, но императорскому отряду удалось найти его, прежде чем затерялся след теневиков. Магов уничтожили, а брата пропустили — его магия ещё не пробудилась. К сожалению, справиться с ней он не смог: через семь лет страданий проклятие Тени окончательно подчинило его. Я видел, как брат пытался справиться с этой силой, но ничего сделать не смог. Когда я нашёл Эмиля, то решил во что бы то ни стало понять, как работает Тень и её проклятье. — Голос мужчины дрогнул, но он быстро справился с собой. — Прошу прощения, миледи, это не самые приятные воспоминания.

— И вы меня извините, господин Рейснер. Не хотела вас расстраивать. — Я нервно тереблю пояс халата, разглядывая руки. — Можно ещё один вопрос: сколько Эмилю осталось?

Вот ведь странность: мне нет дела до великого князя. Даже если он прямо сейчас отойдёт к проклятым, я даже переживать не буду. Наверно. Потому что голос предательски сипнет, стоит произнести последнее слово, а в залитой солнечным светом спальне будто веет холодом. Зябко ежусь, обнимая себя за плечи.

Господин Отто снова вздыхает. Его лоб прорезает глубокая складка, а морщинки вокруг глаз становятся отчётливыми. Вижу перед собой человека, повидавшего много горя, но сохранившего теплоту в душе, а я бестактно лезу к нему, словно слон в посудную лавку. Но не спросить не могу.

— Точных сроков мы не знаем, — тяжело отвечает целитель. — Одно я выяснил точно: чем меньше Эмиль пользуется Тенью, тем дольше сможет прожить. Наверняка вы видели, миледи, как он режет руки. Магия насыщается жизненной силой до тех пор, пока в теле есть кровь. Если бездумно использовать её, а ещё хуже — убивать, — тело будто растворяется в магии. Род Адельбергов, первых носителей Тени, придумали это проклятье во времена революции как раз для того, чтобы получить опаснейшую армию в мире в короткие сроки. Они заражали людей своей силой и заставляли их постоянно её использовать. Нынешние теневики, которые ещё остаются в Сиории, используют магию по-другому, но выяснить, как именно, мы пока не смогли: мало кто из мятежников готов добровольно поведать свои секреты.

— Подождите, — хмурюсь я. — Вы сказали, проклятье наложила предыдущая императорская семья? Но в книгах пишут, что маги Тени были прокляты всегда, даже самих Адельбергов зовут Проклятым родом.

— Историю пишут победители, — грустно улыбается господин Отто. — Полагаю, так проще всех заражённых Тенью считать врагами, не деля на категории: по своей воле это произошло или человек никогда не хотел этого. К счастью, у меня есть доступ в императорскую библиотеку, где ещё остались засекреченные записи столетней давности. Прошу вас не распространять это знание, что бы не начались вопросы, откуда вы узнали подобную ересь.

Я киваю, погружённая в свои мысли. Значит, проклятье началось только во времена революции? Вспоминаю, как Эмиль говорил в той же беседке в парке: «Таких, как я, убивают без суда и следствия, перед этим изъяв дар для укрепления Сумеречной Стены». Как, оказывается, удобно поддерживать Стену не сложными заклинаниями и многодневными ритуалами, для которых требуются усилия императорской магии, ведь именно она создала Стену сто лет назад, а использовать пленников своего положения. Интересно, каково Эмилю осознавать, что для собственного брата он — лишь расходный материал?

— Погодите, господин Рейснер. Ведь если проклятие наложено Адельбергами на всех магов Тени, значит его можно снять? — От этой мысли я испытываю странное чувство воодушевления.

— Полагаю, да. Именно это Эмиль и хочет сделать, — степенно отвечает целитель. Я жадно подаюсь вперёд, готовая услышать, что есть план, идеи, хотя бы задумки, но мужчина опускает меня с небес на землю. — Но всё слишком непонятно. Архив прошлой императорской семьи уничтожен почти полностью ещё во времена революции, а в том, что осталось, ответа нет.

Я разочарованно откидываюсь на спинку кресла. Успела размечтаться, глупая: вдруг Эмиль решит свои проблемы с Тенью, а ещё лучше — поговорит с братом? Тогда меня не казнят. Мысли возвращаются к предстоящей свадьбе, и я тру место на шее, представляя, как по нему снова ударяет клинок.

— Господин Рейснер, может у вас получится убедить Эмиля отпустить меня? — жалобно спрашиваю, в глубине души уже зная ответ. — Чего он вцепился, как клещ? Я поклялась молчать, и буду молчать, но ему этого мало!

Целитель усмехается:

— Впервые вижу девушку, не желающую замуж за члена императорской семьи.

— И вы туда же! — всплёскиваю я руками и вскакиваю на ноги. — Неужели я выгляжу как охотница за богатым мужем?!

Нервно прохожусь по комнате. Длинный подол халата тащится за мной по ковру, путается в ногах, и я раздражённо поправляю одежду.

— Не хотел вас оскорбить, миледи. Что на счёт его высочества — тут вынужден огорчить, он не отцепится. Вы второй человек в его окружении, перед которым он может быть собой. А таких людей лучше держать при себе.

* * *