Невезение. Сентиментальная повесть

— Она старше тебя на целую жизнь, — мягко возразила сестра. — Это женщина такого класса, который тебе, дорогой братец — только не обижайся — не по плечу. Она умна и самодостаточна, мужчины для таких — лишь средство облегчения жизни или необходимый ресурс.

— Почему тебе кажется, что я не гожусь для этого? Да я готов на всё, что угодно, лишь бы она была счастлива!

— Это-то и плохо, — огорченно согласилась Элла. — Дай Бог, чтобы у вас с ней все сложилось нормально.

— И, кстати, подумай, — заставила себя сказать она, — тебе никогда не приходила в голову мысль, что если на том Свете что-нибудь есть, каково сейчас твоей бедной Дине, ежедневно и ежечасно наблюдать за полноценным земным счастьем двух самых близких людей — матери и любимого, нашедших друг друга вопреки всем людским законам, но благодаря ее безвременному уходу?

Гл. 23

В начале рабочего дня, секретарь, зачитывая мое расписание на сегодня, сообщила, что Нина Петровская (никак не привыкну к этой фамилии, для меня она по-прежнему — Ставраки) дает открытый урок в первом классе. Нина готовится к аттестации, надо посетить. На уроке несколько гостей: завуч начальной школы, две её коллеги по младшим классам (их уроки сейчас заменяют старшая пионервожатая и лаборант), представитель городского методкабинета — шустрая пенсионерка с огромной домашней сумкой, видно, нацелилась после урока пробежаться по магазинам.

Прежде всего — взгляд на детей. Аккуратны, подстрижены, серьезные лица; переживают, как бы не подвести учителя и не осрамиться перед такой ответственной публикой.

Нина строго одета, деловой темный костюм, белая сорочка с кружевным стоячим воротничком. Симпатичная женщина, ямочки на щеках завершают общую картину. Дети таких любят. Взрослые тоже. На лице улыбка, но заметно некоторое напряжение. Это чувство знакомо каждому, дававшему открытые уроки.

Не вникаю в происходящее, хотя передо мной журнал посещений уроков и внешкольной работы; страницы разграфлены на две части: положительные и отрицательные моменты мероприятия.

Урок идет нормально, уже окончен опрос домашнего задания, два ученика работают у доски, применены технические средства обучения: старенький диапроектор и электропроигрыватель, а мне вспоминается давнишняя история с лотерейными билетами, когда в маленькой Нининой сумочке одновременно поместились два легковых автомобиля и в придачу тысяча рублей — три моих тогдашних зарплаты…

Ниночка проходит мимо, наклоняется над тетрадкой впереди сидящего мальчика, сразу исправляя что-то красной шариковой ручкой, и буквально перед моими глазами оказывается нечто такое, что я невольно набираю в грудь воздух и чувствую, как во мне всё опускается. Уже потом, вспоминая этот момент, я отдаю должное защитным свойствам моего организма: ведь увидев то, что я увидел, и с секундной задержкой осознав это, я, как никогда, был близок к инфаркту или инсульту, такие ощущения даром не проходят.

Когда? Когда я видел её последний раз — золотую цепочку-паутинку, увенчанную камеей, с белым, из кости, профилем греческой красавицы, обрамленным вьющимися прекрасными волосами?

Разумеется, до конца урока я был столь потрясен увиденным, что ни о чем другом уже не думал. На обсуждении обошелся двумя — тремя фразами положительного свойства, поблагодарил присутствующих и воодушевленную блестящими отзывами Ниночку, и, никакой, свалился на диван в своем кабинете. Кошмар!

Не знаю, что думать, но понимаю, что главное сейчас — собраться. И определить: не может ли здесь быть ошибки. Доверяю ли я своим глазам и своей памяти. Надо проверить, есть ли на обратной стороне камеи две маленькие четкие буковки, и я буду знать, что делать.

Поэтому я вызываю завуча начальной школы Зоеньку Карпук, доброжелательную особу небольшого роста, рыженькую, с полным лицом, усеянным смешливыми веснушками, по-моему, не болтливую.

Прошу ее выполнить личную просьбу и, по возможности, не задавать мне вопросов, оставив всё это между нами. Зоя, в полной готовности, внимает каждому моему слову. — Сможешь это сделать так, чтобы она не догадалась, что этим интересуюсь я?

— Постараюсь… Скажу, что мне эта гемма очень понравилась, хотелось бы приобрести такую же!

Вскоре она возвращается. Даю ей ручку и листок бумаги. Зоя наклоняется и без слов пишет эти буквы: O — D… Благодарю её и еще раз напоминаю свою просьбу — молчать.

Итак, Дины давно нет, а ее гемма всплыла на шее жены кагэбэшника, участвовавшего в уничтожении банды Керимова. Что мне еще надо знать? И зачем? Выяснять, как украшение попало к подполковнику? Если того, у кого он забрал камею, нет в живых, не следует ли на этом поставить точку?

***

Чудесный вечер с Мартой. Не помню, о чем мы говорили, у меня в голове только одна мысль — рассказать ей про Динину гемму или нет?

Не выдерживаю и рассказываю. Моя красавица внимательно слушает, ее глаза темнеют. — Как всё переплелось, — удрученно говорит она. — Эту вещицу я подарила ей, когда мы уезжали в Израиль. Как сейчас помню, в Одесском аэропорту. Наша семейная реликвия, ее носила ещё моя бабушка.