Невезучая, или невеста для Антихриста

Моему возмущению не было предела. Что значит прибрал? Я что, мусор какой? О чем незамедлительно попыталась донести до высокого собрания присутствующих. На что крылатый махнул рукой, сказав, что мусора — они тоже люди, и прибирать их, как и всех, приходится.

— Посмотри, по нашей части или дед Панас вчера опять на демоняках новый рецепт самогона испытывал?

— Ты кто? — зыркнул на меня Семен и стал рыться в планшете.

— Гея, — пискнула я.

— А-а-а-а, — обрадовался он, оскалившись крылатому, и ярко сверкнув золотой фиксой спереди. — Так эти по нашей части, можете не сумлеваться, Владыка. Они на первом же собеседовании у светлых тест-контроль не проходят, — заржал Сеня. — Вот, как у ангелов спросят: "Ух ты, а у вас тут в платьях ходить можно?" Так и не проходят.

— Извиняюсь, — робко вклинилась я. — Я не гей, я Гея — ну, эта… знаете… мать титанов там…

— Чья мать? — хором переспросили черти.

— Титанов. Мужики такие большие, ну, там, боги первого поколения… с Зевсом боролись… их в Тартар за это. Не, не знаете? — жалобно пискнула я.

— Богиня, — восторженно всплеснула ручками краля, аж бублик у ней на голове подпрыгнул.

— Не, не богиня, кошу под нее, — извинительно расстроила я тетеньку. — Антипенко Гея Андреевна.

— Тьфу, адова сковородка, какой же идиот тебя так назвал? — почесал маковку богатырь с крылами.

— Видно, такой же, что и твоего сына, — вызверилась на крылатого краля. И как-то разом у него и грудь, и голова, и крылья сникли.

— Так я ж тебе говорил, Ксан, пьяный был. Ну смог я выговорить твое — Аристарх. А этот Пресветлый привязался: Антихрист, Антихрист. А фея в загсе как морду его ванильную увидела, так и запела: "Не извольте беспокоиться, как скажете, так и запишем"

Тетка возмущенно встряхнула дыньками и бубликом.

— А не надо было напиваться до чертиков, когда сына регистрировать ходил.

— Почему сразу до чертиков? — богатырь обижено засопел и снова почесал репу.

Черти протестующе стали мычать, дергать всеми конечностями и сопеть хрюнделями. Видать, подтверждая, что до них хозяин еще не допивался.

— Нас, между прочим, ангелы выносили, в смысле, провожали.

— Позорище, — закивала чернокрылому головой краля. — Так что там с богиней? — деловито одернула она Сеню.

Семен чего-то долго тыкал в своем планшете, а потом удрученно протянул его тетке:

— Вот.

— Чего "вот"? — фыркнула красотка, нетерпеливо постукивая каблучком.

— Все-таки Панас.

Сеня извинительно шаркнул кроссовкой с развязанным шнурком и замер перед кралей в позе "гипноза", вызвав у внимательно наблюдавшей за ним стенки нездоровую реакцию. Плинтуса скрутились в странную конструкцию, похожую на клацающие челюсти, и тихо чавкая, стали наезжать на шнурок. Семен поднял ногу, челюсти подпрыгнули в воздух, как бультерьер за палкой, но шнурок так и не достали.

На подлый Сенин смех стенка отреагировала традиционно — плюнула ему в спину штукатуркой и показала язык.

А тетка в это время, дочитав в планшете подсунутую Семеном информацию, явно расстроилась, дыньки огорчительно повисли, и даже бублик на голове жалко съехал набок.

— Люцык, — истерично хлюпнула носом она, — сделай что-нибудь, — краля поставила руки в боки и самым наглым образом стала шантажировать богатыря. — Или я сейчас буду плакать.

Черти тут же стали нервно бегать взад-вперед под стенкой, пытаясь найти у нее угол, но она, расплывшись в ехидной улыбке, быстро выпрямилась, показала им из плинтусов ту же комбинацию, которой ее неосторожно научил Семен, и вывесила огромную табличку "Обеденный перерыв".

— Дай сюда, — рявкнул чернокрылый, отбирая у тетеньки планшет.

У Семена аж руки затряслись. Он картинно схватился за сердце, упал на меня, изображая умирающего лебедя, а стенка подленько захихикала, тряся штукатуркой, табличкой и плинтусами.

— Антипенко Гея Андреевна, скончалась тридцать первого декабря. Место доставки — рай, — громко озвучил мужик с крыльями и, нахмурившись, стал чесать маковку.

Сеня мгновенно перестал изображать параличного, выхватил айпад у него из рук, засунул себе за пазуху и спрятался за меня.

— Значится, в рай… — протяну мужик, тот, который Люцык, и очень подозрительно прищурился, разглядывая мой не очень презентабельный внешний вид.

Я прижалась к Сене и жалобно хлюпнула носом.

— Ты чего? — погладил меня по голове Семен. Ласково так погладил.

— С-смерти боюсь, — заикаясь, сообщила я.

— А чего меня бояться? — плотоядно улыбнулся Сеня. — От смерти еще никто не умирал.

— А а-а, вы… — заклинило меня.

— Смерть Семен Семенович, — протянул мне руку дядька, и кому-то, то есть мне, сразу стало по-японски плохо. В смысле, херовато.

— А вы ж не женщина… а коса где? А плащ с капюшоном? Вы ж… она ж… должны быть, — и страшно мне так сразу стало.