Невезучая, или невеста для Антихриста

Хитрая тетка, очевидно, только этого и ждала. Красиво качнула бедрами, вызвав у крылатого повышенное слюноотделение и нездоровый блеск в глазах.

— Вот и отлично, Люся. Деваньку забери, — с наглостью бульдозера опять наехала она на богатыря.

— Душа моя, у меня ходовая барахлит, а к Пресветлому автослесарь сегодня преставился, так я, это… долг предъявить хотел, — стал возмущаться дядька.

— На моем Пежо поездишь, — отмахнулась от крылатого тетенька, разглядывая меня алчно-жадным взглядом.

— Ксан, сжалься, у меня в твою "косметичку" крылья не влезают.

— Уйду, — снова стала шантажировать крылатого тетенька.

— Хорошо-хорошо, — грустно вздохнул дядька, расправив охренительно здоровенные крылья. — Вспомню молодость, полетаю пока. Хотя по мне, — богатырь повернул ко мне кислую физиономию и смерил недовольным взглядом, — не стоит она автослесаря. И что ты в ней нашла? Тютеха растютехой.

— Она петь умеет, Люцык, — приободрилась краля. — Правда же, умеешь, милая? — тетка пнула меня ножкой в сапоге от Версаче и прошипела:

— Пой.

Я, зачарованно глядя на красивого дядьку, затянула дурным голосом:

— Ой, чий то кинь стоить, що сива гривонька. Сподобалась мени, сподобалась мени, тая дивчинонька.*

Дядька с теткой заинтересованно переглянулись и одновременно спросили:

— Хохлушка, что ли?

— У вас что, пунктик насчет хохлушек?

А лица у этих двоих, между тем, прибрели выражение такое себе, любвеудавительное. Ну, это когда удав на кролика смотрит и всем своим видом говорит, что сильно-сильно его любит. Всего. И шерстку. И ушки. И пимпочку.

— Борщ варить умеешь? — напрягся дядька.

И дернул же меня черт ляпнуть. Не знаю, какой именно, потому что на данный момент вокруг меня их было много, и все они, прикинувшись шлангом, тихо теребили хвосты и целовали стенку в углу, видно, просили отдать то, что она перед этим откусила. Только правое ухо у каждого торчало, как спутниковая антенна, явно свидетельствуя, что черти безобразнейшим образом подслушивают.

— Вам какой: с галушками, постный или обыкновенный?

Дядька хищно так сглотнул, и теперь, лицо у него было… бесовское такое лицо, я вам скажу. Змей, когда Еве яблоко подсовывал, поди, тоже так смотрел.

— Любви хочешь? — напер на меня всей своей крылатой фактурой дядька.

И сильно-сильно перепуганная я, заикаясь, спросила:

— Б-большой и ч-чистой?

— Чистой не обещаю, но много и везде будет, — хрюкнул дядька, и они с теткой стали неприлично ржать. Потом стали ржать черти, следом за ними пристроился Сеня со своей косилкой, причем в косилке у него тоже что-то громко кряхтело и хрюкало. И даже стенка, плюясь штукатуркой, тоже ржала. Громко так. Не, ну, обидно, да?

— Вы намекаете, что я ночью на сеновал должна прийти? — осторожно предположила я.

Тетка и дядька перестали ржать, переглянулись с пониманием дела, и одновременно выдохнули:

— Сойдет.

И тут мне от ихнего "сойдет" чего-то как-то дурно стало. "Марфа Васильевна" боязливо сжалась, явно предчувствуя беду на ее северное и южное полушарие. Громко хлюпнув носом, я жалостливо протянула:

— Я домой хочу, отпустите меня, пожалуйста. Я больше не буду, — чего я больше не буду, я толком и не знала, но пообещать в этот момент готова была все, что угодно.

— А вот этого не надо, — погрозил мне пальцем крылатый богатырь. — Будешь. Еще как будешь.

Тон мне его не понравился. Морда тоже. Уж больно наглая она в этот момент была.

— Отпустите, а? А я вам за это ничего не поломаю, — попыталась найти компромисс.

Тетка с дядькой опять переглянулись, расплылись в довольных улыбках и опять дружно заявили:

— Однозначно сойдет.

Крылатый вытянул свой мобильник и стал набирать номер. Тетенька, молитвенно сцепив белы рученьки в замок, уставилась на него взглядом, полным обожания. Бублик и все ее выдающиеся таланты тоже приняли соответствующую позу, демонстрируя богатырю всю степень их готовности к труду и обороне. Богатырь предвкушающее облизался, послал крале воздушный поцелуй, а затем, скорчив суровую рожу, поднес трубку к уху.

Сеня дружественно похлопал меня по плечу и громко цвиркнул, сверкнув фиксой:

— Не ссы, малая, ща босс все разрулит.

— Здорово праведникам, — начал за здравие тот, который Люцык, и нажал кнопку громкой связи.

— И вам, грешникам, гореть в аду, — приятным голосом закончил за упокой кто-то на другом конце провода.

— Ы-ы, Оксану Ивановну ему никак простить не может, — расплывшись в коварной улыбке, подмигнул мне Сеня и радостно толкнул в плечо.

— Что, тоже в преферанс выиграл? — покосившись на кралю с бубликом, поинтересовалась я.

— Хуже, — морда у Семена стала серьезной, как у женщины с веслом, короче, распирало Сеню от гордости и восторга. — Все по-честному было. Она сама босса выбрала.

— Это как?

— Ты понимаешь, — обнял меня за плечо Семен и стал тихо шептать на ухо: — Хохлушек, их же всех сразу в рай.

— Чего это? — нет, я, конечно, не против. Я вообще практически святая. Местами.