Невезучие

— Любовь — это дар богов, — напыщенно изрекла она. — Это урок, награда или наказание — в зависимости от того, насколько вы успели испортить свою карму и что заслужили…

Определенно, в ее словах имелось некое рациональное зерно. Я задумалась.

— Эй, хватит грустить! — Широкая эльфийская натура жаждала развлечений. — Давай-ка лучше вспомним что-нибудь из твоих замечательных частушек и споем, как в академии.

— Ага! — ворчливо подхватила я. — Из-за них-то меня и отчислили!

Но Ырка не терпела возражений. Она вытащила откуда-то перекошенную гитару с двумя струнами, чье звучание вызвало у меня спонтанную мигрень, и воодушевленно затянула:

Я по берегу иду —
Берег осыпается.
Я беззубого люблю —
Этот не кусается.

«Эх, раз пошла такая пьянка — режь последний огурец!» Я махнула на все рукой и поддержала:

Ах, эльфийки моду взяли:
Сильно краситься начали.
Так накрасится иная —
Не узнает мать родная.

Леди Ырканариэль скептично фыркнула и не осталась в долгу:

Рогнеду сватать приезжали
На хромой кобыле,
Все приданное забрали,
А княжну — забыли.

Я возмутилась до глубины души и вернула подачу:

Шла лесною стороной —
Увязался эльф за мной.
Оказалось: сказки — врут!
Эльфы тоже баб…

Услышав последнее слово, подруга сложилась пополам от хохота.

От наших наполненных энтузиазмом воплей с потолка посыпались комки пересохшей штукатурки, а под крышей что-то истерично заухало. За стенами часовни грохотала не на шутку разошедшаяся гроза.

— Да-а-а, хорошо сидим! — шмыгнула носом Ырка, разливая последние капли самогона. — Даже отпускать тебя не хочется.

— А давай и ты с нами, на Ледницу, — импульсивно предложила я.

Эльфийка неожиданно покраснела, словно спелый помидор:

— Нет, не могу! Честное слово, не могу. Влюбилась я всерьез, в кузнеца местного…

Я тут же вспомнила русые кудри и голубые глаза пригожего Густава и понимающе кивнула.

— Ну хоть помоги мне тогда по старой дружбе, — задушевным тоном попросила я. — Требуется мне вещичка одна артефактная, что вместе с Бригиттой захоронена оказалась…

Ырка хмуро свела брови на переносице, полезла в карман и подала мне тоненькую хрустальную палочку, оканчивающуюся серебряным листочком.

— Забирай, — с некоторым сожалением позволила она. — Магическая эта штучка. Мне она тоже приглянулась, ну да ладно, отдам. Ты ведь как-никак пришла на выручку моему любимому и оправдала его матушку…

— И это весь раритет? — удивилась я, недоверчиво рассматривая крохотную вещицу.

— Не сомневайся. — Ырка деловито указала пальцем. — Видишь, там надпись сделана на староэльфийском. «Аркугола Лэнариат» — Луч света, — перевела подруга. — Не улавливаю смысл, но уверена, это непременно означает что-то важное…

— Разберемся! — Я убрала в сумку щедрый дар эльфийки и протяжно зевнула.

— Ой, да что же это я? — виновато засуетилась Ырка. — А еще хозяйкой себя мню. Пора и на боковую, вон ночь уже через середину перевалила.

Подруга выдала мне новенький льняной саван вместо ночной рубашки и уложила спать на толстый тюфяк. Вскоре заупокойную тишину часовни святой Бригитты нарушало лишь наше дружное посапывание…

Разбудил меня громкий и сумбурный спор нескольких встревоженных голосов, доносящихся из-за плотно прикрытой двери, вскоре превратившийся в настоящий гвалт. Игривый солнечный лучик проникал через маленькое, затянутое бычьим пузырем окно и весело прыгал по пыльному полу. Ырка куда-то запропастилась.

— …жалко госпожу, отзывчивая она и добрая. А ну как привидение ее совсем загрызло?! Вон как ночью в часовне что-то орало да пищало! — разобрала я взволнованные интонации ципелинского старосты. — Да, никак, там бой шел не на жизнь, а на смерть.

— А ты пойди и погляди! — подначил тонкий фальцет боязливого противника экспериментов на «не мужиках».

— Вот сам и пойди, раз такой смелый! — огрызнулся пан Штефан. — А я жить хочу, мне еще дочек замуж выдавать!

— Гы-ы-ы, кому и кобылица невеста. Это про твоих девок сказано! — грубо сострил чей-то пропитый бас.

Благость утра нарушил смачный звук увесистого подзатыльника…

Я ухмыльнулась. «Выйти, что ли, к ним, пока эти богохульники побоище на кладбище не устроили?» — лениво мелькнуло в голове. Я нехотя поднялась и распахнула рассохшуюся дверь, щурясь от яркого дневного света.

— Привет, мужики! Выпить найдется?

Перед часовней собралось человек двадцать до зубов вооруженных селян, сейчас замерших в самых невообразимых позах. Впереди всех стоял староста, уставившийся на меня потрясенно выпученными глазами.

— Упырь! — ошалело затрясся он, становясь похожим на бесноватого. — Спаси нас Аола!

Я в свою очередь недоуменно таращилась на ципелинцев, пытаясь понять, какая заразная муха укусила их на этот раз.

— Она кровь нашу пить хочет! — дико заорал кто-то. — Спасайтесь, люди!

— Привидение, призрак! — заполошно неслось со всех сторон.