Невидимая девочка и другие истории

Он шагал по высокой блестящей траве, он обнимал деревья и даже ненадолго прикорнул на солнечной полянке посреди парка. Здесь когда-то стоял бабушкин дом. Время больших фейерверков прошло. На месте дома пробились молодые деревья, а там, где была бабушкина спальня, рос огромный куст шиповника, усыпанный тысячью красных ягод.

Настала ночь с множеством больших звёзд, и хемулю до сих пор не разонравился его парк. Такой большой и таинственный — в нём ничего не стоило потеряться, но хемуля это ничуть не страшило — ведь он был дома.

Хемуль всё бродил и бродил по парку.

Он забрёл в бабушкин фруктовый сад, где на земле валялись яблоки и груши, и на секундочку подумал: «Как жаль! Мне не съесть и половины. Надо бы…» Но тут же забыл, о чём хотел подумать дальше, зачарованный одиночеством и тишиной.

Лунный свет, падавший между стволами, принадлежал ему одному, хемуль влюбился в прекраснейшие деревья, он плёл венки из листьев и вешал их себе на шею. В ту первую ночь он не мог сомкнуть глаз.

Утром зазвонил старый колокольчик на калитке. Хемуль заволновался. Кто-то хочет войти, кому-то от него что-то нужно! Хемуль незаметно залез в кусты под стеной и притаился. Колокольчик зазвонил опять. Хемуль вытянул шею и увидел, что у калитки стоит совсем маленький хомса.

— Уходи! — испуганно закричал хемуль. — Это частные владения. Я здесь живу.

— Знаю, — ответил маленький хомса. — Хемули прислали тебе обед.

— О… надо же… как мило с их стороны, — немного успокоился хемуль.

Он отпер калитку, слегка приоткрыл её и взял корзинку с едой. Потом закрыл. Хомса так и стоял, не сводя с него глаз. Оба молчали.

— Ну, как вообще дела? — нетерпеливо спросил хемуль. Он переминался с ноги на ногу, мечтая поскорее вернуться в парк.

— Плохо, — честно ответил хомса. — Нам всем очень плохо. Малышам то есть. У нас больше нет парка аттракционов. Мы всё время грустим.

— О, — сказал хемуль, вперясь в землю. Он не хотел, чтобы его вынуждали думать о чём-то печальном, но он так привык слушать других, что не мог просто уйти.

— Тебе, наверное, тоже грустно, — сочувственно сказал хомса. — Ведь ты компостировал билеты. Если к тебе подходил кто-то совсем маленький, чумазый и несчастный, ты не пробивал билет, а щёлкал щипцами в воздухе! И разрешал кататься по одному билету два или даже три раза!

— Просто у меня зрение слабовато, — объяснил хемуль. — Ты домой не собираешься?

Хомса кивнул, но не ушёл. Он шагнул к калитке и сунул нос между прутьями.

— Дяденька, — прошептал он. — У нас есть тайна.

Хемуль в ужасе отшатнулся — он не любил чужие тайны и признания.

Но хомса взволнованно продолжал:

— Мы почти всё спасли. Он в сарае у Филифьонки. Не представляешь, как нам пришлось покорпеть: мы спасали, спасали — ночью, тайком от всех, вылавливали из воды, снимали с деревьев, сушили, чинили и старались сделать его как можно красивее!

— Ты о чём? — не понял хемуль.

— О парке аттракционов, конечно! — воскликнул хомса. — Мы столько всего нашли, столько отдельных частей уцелело! Ну разве это не здорово?! Может, хемули соединят все части вместе, и ты сможешь снова компостировать билеты.

— О, — тихо сказал хемуль и поставил корзинку на землю.

— Классно, правда? Вот ты, наверное, удивился! — добавил хомса, рассмеялся, помахал и исчез.

На следующее утро хемуль ждал у калитки, взволнованно переступая с ноги на ногу, и когда появился хомса с корзинкой, хемуль закричал:

— Ну? Как?

— Они не захотели. — Хомса был раздавлен. — Они решили построить каток. А большинство из нас зимой впадает в спячку, да и где нам взять коньки…

— Какая жалость! — радостно воскликнул хемуль.

Хомса не ответил, слишком он был огорчён. Он просто поставил корзинку на землю и ушёл восвояси.

«Бедные дети, — подумал хемуль. — Ох-ох». И стал размышлять о шалаше, который он решил построить на руинах бабушкиного дома.

Хемуль строил весь день и страшно радовался. Он возился, пока не стемнело и уже ничего нельзя было разглядеть, уснул измождённый и счастливый и долго спал на следующее утро.

Когда он вышел к калитке за едой, хомсы уже не было. На крышке корзинки лежало письмо, подписанное кучей детей. «Дорогой дяденька из парка аттракционов, — прочёл хемуль. — Всё это — тебе, потому что ты добрый и, может быть, ты как-нибудь пустишь нас к себе поиграть, потому что ты нам нравишься».

Хемуль ничего не понял, но в животе у него заворочалось ужасное предчувствие.

А потом он увидел. За калиткой дети сложили то, что осталось от парка и что им удалось подобрать. А такого было немало. Всё по большей части поломано и собрано не так, как надо. Странное зрелище — словно все эти предметы лишились своего смысла. Потерянный, но яркий мир дерева, шёлка, стальной проволоки, бумаги и ржавого железа. Мир этот с грустью и надеждой взирал на хемуля, а хемуль в панике смотрел на него.

Не выдержав, хемуль сбежал в парк, где продолжил строить свою хижину отшельника.

Хемуль строил, строил, но ничего не получалось. Он работал нетерпеливо, мысли его витали далеко, и вдруг крыша обрушилась и шалаш схлопнулся.