Невидимая нить. Встреча, которая изменила все

– Она дома сидит и убирается. Пылесосит и пыль вытирает.

Это я могла понять. Многие женщины являются домохозяйками. Я представила себе его маму: уставшую, загнанную большим количеством детей и отсутствием мужа, который мог бы помочь. Я тогда пыталась понять, как она позволяет своему сыну гулять допоздна. Какая мать может настолько игнорировать своего ребенка? И если она позволяла ему бродить по ночам, так почему же не разрешила пойти со мной на матч? Она была против того, что ее сын сходит на бейсбол? И вообще, как присутствовала она в жизни сына?

Морис не пришел с подписанной запиской, поэтому я решила, что мне самой придется разобраться с тем, что происходит.

Из рассказов Мориса я знала, что он живет с матерью, бабушкой и сестрами в одной комнате в Bryant – то есть в приюте для нищих. В новостях я видела сюжеты про подобные места, но мне никогда не приходилось бывать ни в одном из них. Чтобы чувствовать себя уверенней, я попросила мою соседку Лизу составить мне компанию. После работы в четверг мы пешком дошли до приюта Bryant на углу 54-й улицы и Бродвея.

Приют располагался в густонаселенном, но опустившемся райончике в средней части Манхэттена буквально в нескольких улицах от Таймс-сквер. Это было приземистое двенадцатиэтажное здание с выбеленным когда-то фасадом, который отваливался кусками, оголяя потрескавшуюся кирпичную кладку. На той же 54-й улице совсем рядом располагался театр Эдда Салливана – в те годы компания CBS снимала в нем теледраму «Кейт и Элли». Позже Морис рассказал мне, что подобные теледрамы помогли ему выжить. Во время съемки можно было войти в зал и посидеть среди массовки. Потом можно было пробраться за кулисы и поесть того, чем угощают съемочную группу. Через некоторое время все начинали думать, что он – сын высокого черного, который держит микрофон. Он познакомился со съемочной группой, и ему разрешили «тусить» у них. Но потом это телешоу сняли с эфира. В общем, все было приятно, пока не закончилось.

Мы с Лизой подошли ко входу в Bryant. На тротуаре перед зданием стояло много людей, которые кричали, болтали и смеялись, а дети играли в салочки прямо среди припаркованных автомобилей. Некоторые из них были возраста Мориса, его самого я не нашла. Мы поднялись на три ступеньки и через главный вход вошли в огромный холл, в котором жизнь просто била через край. Там была масса старых женщин, маленьких детей и громкоголосых мужиков. В холле пахло чем-то омерзительным. Стены были когда-то покрашены в бежевый цвет, а все предметы мебели, которые могли бы в этом пространстве находиться, давно исчезли. Пол был липко-грязный, с разбросанными на нем газетами и бумажными стаканчиками. Холл освещали две огромные флуоресцентные лампы, которые безбожно мигали.

У стены стояла небольшая будка охранника. Он посмотрел на нас, мы подошли, и он поднял окошко.

– Мы друзья Мориса Майзика, – сказала я. – Мы бы хотели к нему подняться.

– Морис, маленький такой пацанчик? – переспросил охранник. – Вы его знаете?

– Да, мы друзья.

На лице охранника было сомнение, но он вышел из своей будки и повел нас к лифтам. Главный лифт не работал, а его железные двери были покрыты граффити. Охранник повел нас к грузовому лифту. Он позвонил, и нас встретил другой охранник. Мы поднялись на пятый этаж. Коридор был мрачным и темным, без ковра, повсюду лежал разбросанный мусор, штукатурка падала со стен, и в нос бил сильный запах пережаренной еды.

Паркетная доска была покрыта тонким слоем жирной сажи. Все вокруг было подозрительно тихо. Где-то вдалеке слышался чей-то голос, но больше ни звука. Мы подошли к квартире 502, на двери которой осталось всего две цифры, «пятерка» отвалилась. Охранник встал за нами и наблюдал за тем, что мы будем делать. Мы с Лизой переглянулись и поняли, что думаем об одном и том же – что перешли в мир, о существовании которого даже и не подозревали. Я сделала глубокий вдох и постучалась в дверь.

Дарселла шла с детьми по пустым улицам и пела, чтобы они не чувствовали страха.

Долгое время за дверью ничего не происходило. Ни звука. Я снова постучала. Все равно тишина.

– Давайте, стучите еще! – посоветовал охранник.

Наконец я услышала звуки, идущие из дальнего угла квартиры. Это был звук шаркающих шагов, движущихся в сторону двери. Медленно провернулся сначала один, а потом и второй замок.

Дверь со скрипом отворилась.