Невидимая Россия

— А знаете, Григорий: Бог есть!

Глава двадцать первая МАРИЯ СЕРГЕЕВНА

Надежда Михайловна вернулась из тюрьмы усталая и расстроенная. С тех пор, как Николая взяли, весь несложный семейный уклад пришел в упадок. Алексей Сергеевич часто оставался без завтрака и обеда потому, что Надежда Михайловна постоянно была занята либо покупкой продуктов для передачи, либо самой передачей, либо продажей оставшихся еще вещей. Старик осунулся, постарел и наполовину утратил обычный задор и бодрость. Целыми днями сидел он над рукописями и почти никуда не выходил.

Серый день незаметно переходил в сумерки. Надежда Михайловна поставила на кухне на примус чайник, чтобы хоть чем-нибудь поскорее согреться, и торопливо вернулась убрать с утра неубранную комнату. Вдруг она услышала пять прерывистых, тихих звонков. Надежда Михайловна была глуховата, звонки же были какие-то совсем странные, неуверенные.

Кто бы это мог быть? — подумала старушка. Последнее время почти никто не посещал стариков. Кто бы это мог быть? Может быть мне показалось… Старушка открыла парадную дверь — за ней никого не было, только темнела лестница. Надежда Михайловна хотела закрыть дверь, когда слева кто-то зашевелился. Старушка вздрогнула и отступила назад. Странная фигурка женщины стала в отверстии входной двери.

— Мария Сергеевна! — прошептала Надежда Михайловна. Это была мать Мити, товарища Павла и Николая, члена организации, отстраненного от дел за неосторожность и потому, что его мать, благодаря неуравновешенности, могла наделать глупостей. Митя был арестован раньше Павла и Николая и по другому делу.

— Мария Сергеевна, заходите, я очень рада… — пришла в себя Надежда Михайловна.

Странная фигурка вошла молча и протянула Надежде Михайловне сухую, горячую руку, не произнося ни слова. Надежде Михайловне стало страшно.

Не сошла ли она с ума с горя по сыну?

Женщины вошли в комнату. Увидев Алексея Сергеевича, Мария Сергеевна прижалась к Надежде Михайловне и прошептала странным, еще более, чем обычно, надтреснутым голосом:

— Нет, только с вами… пойдемте куда-нибудь…

— Вы ведь знаете, милая, что у нас одна комната.

Можно только сесть за шкапом на мою кровать, — сказала Надежда Михайловна как можно ласковее и увлекла несчастную в свой угол.

Сев, она взглянула на лицо Марии Сергеевны и невольно вздрогнула: перед ней была совсем седая старуха. Черные глаза Марии Сергеевны потухли и были безумными. Надежду Михайловну охватила такая жалость, что она на минуту забыла о своем собственном горе. Слезы выступили на глазах старушки и она хотела обнять гостю, но та неожиданно отшатнулась и вскочила, почти оттолкнув Надежду Михайловну. Что-то дикое на мгновение вспыхнуло в мрачном взгляде гостьи. В следующее мгновение Мария Сергеевна зарыдала и упала перед Надеждой Михайловной на колени.

— Это я… это я виновата! — прошептала она сквозь рыдания.

— В чем вы виноваты? — не поняла Надежда Михайловна.

Рыдания прекратились так же внезапно, как и начались. Надежда Михайловна увидела расширенные от ужаса глаза Марии Сергеевны и незнакомый, враждебный голос прошептал совсем близко:

— Это я их выдала, это я назвала фамилии… Они обещали освободить Митю, если я назову всех. Они меня обманули. О! — простонала она. — Я думала, что этим спасу Митю.

Надежда Михайловна от страха, волнения и горя перестала понимать, что кругом нее происходит. Мария Сергеевна встала, наклонилась к Надежде Михайловне, как для поцелуя, и деревянным, ничего не выражающим голосом произнесла:

— Я очень виновата, простите меня за это!

— Наденька, что с тобой? Наденька! — Алексей Сергеевич, совсем растерянный, сидел у постели, на которой без сознания лежала Надежда Михайловна. Наконец старушка открыла глаза.

— Где она? — спросила Надежда Михайловна слабым голосом.

— Слава Богу! — обрадовался Алексей Сергеевич, — слава Богу… а я то перепугался!

— Где она? — еще раз спросила Надежда Михайловна, совсем приходя в себя.

— Кто она? — удивился Алексей Сергеевич.

— Как кто? — Мария Сергеевна. Где Мария Сергеевна?

— Это тебе что-то показалось… у нас никого не было, — сказал Алексей Сергеевич. — Я, признаться, немного задремал на кресле, потом что-то, даже не знаю что, меня разбудило. Позвал тебя — никто не отвечает, зашел сюда, а ты лежишь…

— У меня только что была Мария Сергеевна… и знаешь, она сказала, что это она дала список знакомых Мити в ГПУ.

Алексей Сергеевич молчал, не зная что ответить.

— Так значит это из-за нее ты потеряла сознание, — наконец сказал он.

Надежда Михайловна заплакала.

— Знаешь что, Алеша, — она тоже несчастная, она уже после смерти мужа была не совсем нормальной. Господь с ней… может быть, и без нее наших всё равно посадили бы… Старушка зарыдала еще сильнее.

Алексей Сергеевич долго еще сидел около жены, гладил сухой рукой ее седую голову и приговаривал, сам время от времени всхлипывая: «Остались мы с тобой вдвоем, Наденька… но ничего, это ничего… я тебя люблю, как сорок лет назад, Наденька».

Глава двадцать вторая ПРИГОВОР