Невидимая сила. Как работает американская дипломатия

Чейни и Пауэлл побывали в регионе соответственно в марте и апреле. Эти двое были олицетворением двух параллельных политических вселенных в администрации. Цель Чейни в основном состояла в том, чтобы прощупать почву в Ираке. Он вернулся оттуда с убеждением, что региональной поддержки решительных действий против Саддама вполне достаточно и в настоящий момент нет никакого смысла серьезно вкладываться в решение палестинской проблемы. Цель Пауэлла, напротив, состояла в том, чтобы добиться понимания возможностей, открывающихся на израильско-палестинском фронте, смягчить ситуацию на месте конфликта и успокоить регион в целом, а также использовать энергию других международных игроков, прежде чем те выступят со своими собственными громкими мирными инициативами.

Переговоры Пауэлла с региональными лидерами в столицах арабских государств, и особенно с Шароном и Арафатом, были трудными. Как он сказал мне однажды поздно вечером, попивая ром с колой, которым иногда баловался, «я подобрался как никогда близко к дипломатическому корневому каналу». В конце марта на саммите Лиги арабских государств в Бейруте саудовский наследный принц Абдалла помог провести многообещающую мирную инициативу, сулящую мир и нормализацию ситуации в арабском регионе в целом, если Израиль и палестинцы сумеют добиться решения конфликта на основе двух государств. За неделю до саммита в Бейруте случился теракт в Нетании, унесший жизни 30 граждан Израиля, собравшихся на праздничный ужин по случаю еврейского праздника Песах, и над миссией Пауэлла сгустились тучи. Тем не менее ему удалось заставить ключевых игроков согласиться на возможность проведения региональной конференции и обсуждения вопроса о том, как положить конец насилию и вернуться к политическому процессу. Во время поездки мы постоянно информировали Белый дом о наших усилиях, и Пауэлл пришел в ярость, когда Вашингтон велел их свернуть. В конце пребывания госсекретаря в Иерусалиме ему несколько раз глубокой ночью звонили из Белого дома, требуя, чтобы он не объявлял о конференции публично на следующий день, как планировалось. По мнению многих представителей администрации, делать это следовало после предположительной трансформации в регионе в результате свержения Саддама, но никак не ранее.

Я редко видел Пауэлла настолько взбешенным. Мы сидели в его номере в гостинице далеко за полночь, когда он закончил телефонный разговор с Белым домом. Он швырнул телефонную трубку, сжал челюсти и, сверкая глазами, процедил:

– Чтоб им провалиться! Они постоянно ставят мне палки в колеса. Неужели они не понимают, что мы просто пытаемся не допустить обострения и без того сложной ситуации?

На следующий день, во время последней остановки в Каире, он попросил меня остаться в регионе и продолжить работу, чтобы снять напряженность.

– Мой дефлекторный щит сгорел, – сказал он. – Сделайте все, что в ваших силах.

Я продолжал работать бóльшую часть апреля, участвуя во всех трудных совещаниях и других мероприятиях, плавно перетекающих одно в другое. После серии кровопролитных терактов терпение Израиля было на пределе. В конце марта, после теракта в Нетании, израильтяне начали операцию «Защитная стена», снова установив контроль над безопасностью на территориях, предоставленных палестинцам согласно соглашениям в Осло. Сам Арафат находился под своеобразным домашним арестом, запертый в президентском комплексе в Рамалле.

Премьер-министр Шарон во время дискуссий был неизменно учтив, но твердо стоял на своем. Ему не слишком по вкусу было то, чтó он считал наивностью американцев. Он действовал, исходя из убеждения, что лучшая дипломатия – это когда противник мягко пришпилен к полу. (Он всегда приветствовал меня словами «я в основном рад вас видеть». Мои американские коллеги из посольства списывали это на недостаточное знание английского языка, но лично я всегда подозревал, что встречи со мной действительно вызывали у него двойственные чувства.) Примерно так же, как при помощи хитроумных конструкций из специальных барьеров для скота он ловко управлялся с коровами на своем любимом ранчо в Негеве, Шарон мастерски направлял внимание собеседника в нужное русло, не давая ему отвлекаться от проблем безопасности и уходить в сторону обсуждения долгосрочных политических проблем. Арафат облегчил ему эту задачу.