Невидимая сила. Как работает американская дипломатия

Когда через месяц после падения Берлинской стены на корабле в штормовых водах Средиземного моря у берегов Мальты состоялась встреча Горбачева и Буша, советская империя фактически прекратила свое существование. Убеждая Буша, что США и СССР «просто обречены на диалог, координацию и сотрудничество и другого выбора у них нет»[12], Горбачев всего лишь констатировал этот факт. Опираясь на итоги дискуссии в долине Джексон-Хоул, лидеры двух держав договорились о значительном сокращении ядерных и обычных вооружений и, главное, сигнализировали о возможности объединения Западной и Восточной Германии в рамках единого демократического государства. Это был шаг, который невозможно было даже вообразить в течение почти четырех десятилетий.

Никогда еще дипломатическая гибкость и дальновидность Бейкера не проявлялись с такой силой, как в период, когда менее чем через год после падения Берлинской стены, в октябре 1990 г., происходившие с небывалой скоростью события привели к официальному объединению Германии и ее вступлению в НАТО. В середине ноября 1989 г. на совещании нашей группы Фрэнк Фукуяма предложил Бейкеру выдвинуть инициативу по разработке основных принципов механизма объединения Германии. В подготовленном вслед за этим для госсекретаря материале Фрэнк сформулировал несколько таких принципов: будущее Германии должны определять сами немцы без вмешательства других государств; объединение должно происходить в контексте соблюдения Германией своих обязательств перед НАТО, принимая во внимание правовую роль и ответственность четырех союзных держав (Франции, Соединенного Королевства, США и СССР); процесс должен происходить постепенно, мирно и поэтапно; должны соблюдаться положения Хельсинкского акта, касающиеся нерушимости границ. Эти принципы, предложенные США, задали тон и определили механизм последующего дипломатического процесса. Кроме того, они позволили Бейкеру призвать Германию к решимости самостоятельно определять свое будущее, а также переубедить французов и британцев, поначалу скептически оценивавших возможности быстрого продвижения Германии к воссоединению, и вдобавок развеять опасения СССР, связанные с возможными стратегическими последствиями объединения Германии. Я понял, что тщательная разработка принципов предстоящих дипломатических переговоров зачастую становится первым шагом к достижению поставленных целей.

Бейкеру также пришлось преодолевать настороженность Белого дома и некоторых подразделений администрации. В одном из документов, подготовленных Бюро по делам Европы Госдепартамента США, Бейкеру рекомендовали не увлекаться непродуманными дипломатическими инициативами. Зеллик и Росс были категорически не согласны с этой рекомендацией. Зеллик несколько лет держал у себя на столе бумагу, полученную из Европейского бюро, и демонстрировал ее каждый раз, когда хотел напомнить (в шутливой форме, но на самом деле всерьез) о чрезмерной осторожности дипломатической службы Госдепа. Впрочем, Бейкер вряд ли нуждался в подобных напоминаниях. Учитывая головокружительную скорость перемен, происходивших в 1989 г., он вовсе не собирался отсиживаться на скамье запасных.

Большую часть рождественских каникул мы провели занимаясь разработкой концепции практического использования принципов Фукуямы в контексте происходящих процессов. В подготовленном нами документе мы предложили формат «два плюс четыре», в рамках которого Западная и Восточная Германия должны были договариваться между собой, а четыре союзные державы – помогать им добиваться договоренностей с другими странами. В конце января 1990 г. Деннис отослал материал Бейкеру, и госсекретарь быстро оценил практическую значимость концепции, отвечающей потребностям немцев, снимающей опасения некоторых представителей администрации США и удовлетворяющей требования СССР, Франции и Великобритании. В начале февраля при поддержке президента Буша Бейкеру удалось убедить канцлера Германии Гельмута Коля и министра иностранных дел этой страны Ганса-Дитриха Геншера принять формат «два плюс четыре», чтобы настаивать на скорейшем объединении Германии и ее полноправном членстве в НАТО, а СССР – в том, что в связи с окончанием холодной войны и потенциальным развитием сотрудничества с Советским Союзом ни продвижения НАТО на восток, ни его реформирования не планируется.