Невидимая сила. Как работает американская дипломатия

На тот момент ущерб от мародерства и беззакония достиг огромных масштабов. Рамсфелду удалось, как он и намеревался, продемонстрировать новый экономичный, мобильный, технологически инновационный американский способ ведения войны, мгновенно прорвав иракскую оборону, которая осуществлялась традиционными средствами. Однако это не решало задачу обеспечения послевоенного порядка. Американские силы, составлявшие менее трети сил коалиции во время операции «Буря в пустыне», были сильно растянуты на территории Ирака, особенно учитывая, что иракская армия и полиция растаяли как дым. Нестабильность быстро нарастала. Проблема усугублялась двумя ошибочными решениями, принятыми нами в мае и приведшими к трагическим последствиям: во-первых, запретом членам партии «Баас» занимать государственные должности и, во-вторых, расформированием иракской армии. В том же июльском сообщении Пауэллу я пересказал ему поучительную историю, услышанную от моего друга из ЦРУ, недавно вернувшегося из Багдада. Взятый в плен бывший капитан иракской армии, участвовавший в атаке на американские войска с применением реактивных противотанковых гранатометов, во время допроса признался, что лидеры повстанцев заплатили ему за проведение операции $50.

– У меня отняли и работу, и честь, – объяснил он. – Мне не на что кормить семью. Таких, как я, очень много[77].

После свержения Саддама процесс принятия решений Вашингтоном стал еще менее эффективным, чем до войны. Мы в Ближневосточном бюро по-прежнему настаивали на необходимости интернационализации гражданской администрации Ирака, делая упор на необходимость как можно скорее обеспечить безопасность и восстановить порядок, сохранить иракскую армию и полицию и привлечь к участию в процессе суннитских и шиитских лидеров. Мы также продолжали приводить аргументы в пользу постепенного формирования новой иракской структуры государственного управления, легитимность которой обеспечивалась бы прежде всего людьми, проживающими в стране, хотя и при участии зарубежной оппозиции, которая играла бы важную, но лишь вспомогательную роль.

Наши коллеги в Пентагоне думали иначе. Они с большим недоверием относились к уступке функций надзора международным партнерам и ООН и по-прежнему хотели, чтобы главную роль играли Чалаби и другие вернувшиеся из эмиграции представители оппозиции. С их точки зрения, сформировать из этих людей временное правительство – новое иракское руководство – было быстрее и проще всего. Уже через три дня после начала войны, 22 марта, я подчеркнул в беседе с Пауэллом, что стало ясно: «в решении некоторых критически важных проблем, касающихся послевоенного планирования, мы движемся в опасном направлении. ‹…› Секретариат министерства обороны и аппарат вице-президента трудятся без устали, чтобы… [передать] власть в послевоенном Ираке "нашим" людям (Чалаби и компании) и не допустить к власти других иракцев, несогласных с ними представителей администрации США, а также ООН и других потенциальных международных партнеров»[78].

События в Ираке и несогласованность действий в Вашингтоне быстро свели на нет результаты наших робких шагов, направленных на усиление инклюзивности политического процесса. На начальном этапе транзитом власти руководил Джей Гарнер – отставной армейский генерал, исполненный благих намерений, но совершенно не годившийся для этой роли. Атмосфера в его группе была, мягко выражаясь, сложной. Один британский коллега назвал команду Гарнера «мешком хорьков»[79].

Гарнеру быстро нашли замену в лице бывшего дипломата Пола «Джерри» Бремера. Умный, дисциплинированный и весьма самоуверенный, Бремер был более серьезной фигурой. Он подчинялся Пентагону, но пользовался значительной свободой действий. Рамсфелд уже тогда начал страдать от регулярных приступов амнезии, забывая о своих жестких довоенных заявлениях о принуждении к послевоенному урегулированию, и Белый дом вначале был готов полностью положиться на решительного проконсула в Ираке. Бремер, которого Генри Киссинджер описал госсекретарю Пауэллу как «любителя держать все под контролем», в свою очередь был твердо намерен быстро показать иракцам, кто тут главный, и убедить их, что возвращение к старому политическому режиму невозможно.

Непосредственно перед отбытием Бремера в Багдад Пауэлл пригласил его, Армитиджа и меня к себе, чтобы у него дома в Вирджинии, в тихой и спокойной обстановке, обсудить ситуацию. Госсекретарь ясно дал понять, что хотел бы сделать все от него зависящее, чтобы помочь Бремеру, и что тот всегда может рассчитывать на поддержку Госдепартамента. Он открыто заявил, что разочарован межведомственным процессом, и подчеркнул важность создания в Багдаде международной структуры, которая бы руководила процессом передачи власти и занималась обеспечением легитимности и инклюзивности иракского политического процесса. Бремер, казалось, был ему благодарен.