Невидимая смерть

На другой день после приезда в Берлин Юстин появился в редакции. Шефа там не оказалось. Хаусхофер прихварывал и просил прийти на квартиру.

Одетый в махровый до пят халат, генерал сидел в просторном кресле, безвольно выбросив длинные руки на подлокотники. Под глазами набрякли синие мешки. Только что ушел доктор, его старый друг. Что он мог посоветовать? От прогрессирующей старости нет лекарств. Строгая диета, больше свежей растительной пищи, меньше волнений… Юстина он усадил напротив себя в такое же древнее кресло, обитое красной баварской кожей, приказал служанке принести кофе.

– Вы поняли, почему я столь поспешно отозвал вас из России? – спросил Карл.

– В Москве догадался, а когда переехал границу, убедился доподлинно.

– Неужели так заметны наши приготовления?

– Все станции польского губернаторства забиты войсками и техникой. Это достаточно понятно.

– Как вы расцениваете внутреннее состояние России?

– К ней нельзя подходить однозначно. Вы же сами, генерал, учили меня отыскивать взаимосвязи между событиями, скрытую логику исторического процесса. Пусть не покажется вам парадоксальным, но я наградил бы Сталина Железным крестом за то, что он уничтожил в России все здоровые силы, способные вступить в противоборство с Германией. Он истребил активную часть крестьянства. Изуверские лозунги сплошной коллективизации и уничтожение кулака как класса обрекли миллионы людей на смерть от голода. В самом урожайном тридцать третьем году погибло больше, чем умерло от голода в Поволжье после Гражданской войны. Он сослал в тюрьмы, ссылку, рудники сотни тысяч людей технической и творческой квалификации, расстрелял почти всех командиров Красной армии от маршалов до полковников.

– Вы как будто осуждаете сталинский террор, – усмехнулся Карл.

– Я излагаю факты, – не принял колкости Юстин. – Я не умозрительно, а наяву ощутил пресс страха, который сдавил русский народ.

– Много ли в России изгоев?

– Точной цифры назвать не могу. Все открытые публикации – сплошное вранье. Могу лишь предположить. После всех расстрелянных и погибших на этапах – миллионов двадцать находится в концлагерях, еще столько же так называемые ЧСВН – члены семей врагов народа, их положение не лучше кацетников. Да больше сорока миллионов крестьян без паспорта, то есть прикованных к своим колхозам, как рабы к галерам. Они получают разовые справки, если есть уважительная причина съездить в районный центр.

– Это же чудовищный геноцид?

– И он нам на руку.

– А вы не находите аналогий с нашей империей? – задал неожиданный вопрос генерал, искоса взглянув па Юстина.

– Кое в чем нахожу, – тот смело посмотрел в глаза Карла. – Ленин создал большевистскую партию и поставил ее во главе государства, разогнав все другие партии. Однопартийная система оказалась столь привлекательной, что ею воспользовались сначала дуче в Италии, затем фюрер в Германии. Так что верными ленинцами можно скорее назвать Муссолини и Гитлера, чем Сталина.

Юстин жадно отхлебнул кофе, продолжал:

– Любые войны всегда заканчивались пиром. Но есть война, которой не будет конца. Она извечна. Это война между людьми яркого ума и тупицами, пионерами и консерваторами, подвижниками и подлецами, мыслителями и фельдфебелями, совестливыми и бесчестными. Счастье для народа, если им руководят первые. Горе – если к власти доберутся вторые. Сталин дал раздолье вторым. Ему не нужны люди с оригинальным мышлением, способностями, умом. Он создал систему угодливости перед вышестоящими, слепого послушания, всепоглощающей лжи. Эта система поощряет самое отвратительное, что дремлет в человеке, как вирус: доносительство, предательство, отказ от друзей, родителей, своих убеждений. Не скрою, тут есть некоторые аналогии с нашей системой. Но наши тоталитарные порядки временные. Я в это верю, как верю в стремление фюрера осчастливить немецкий народ. У русских же пороки уже всосались в кровь на много поколений вперед.

– Теперь мне ясны ваши взгляды, – после нескольких минут обдумывания проговорил Гайсхофер. – Постарайтесь изложить их в своей статье. Мне бы хотелось, чтобы она попала в июньский номер. Ни раньше, не позже, а именно в июньский.

5

Простившись с Хаусхофером, Юстин сел в машину и погнал в Куммерсдорф в танковую обитель Фердинанда Порше. На въезде в городок он остановил «опель», выключил зажигание, долго сидел, отдыхая. Крестьянин в войлочном колпаке и шортах прогнал стадо сытых бурых коров, равнодушным взглядом скользнул по машине, увидев человека за рулем, вежливо приподнял колпак, Юстин кивнул в ответ и отжал муфту сцепления.

Из проходной, скрытой в тени кленов, позвонил конструктору. Тут же появился Густав, провел знакомым двориком, засаженным цветами, к зданию бюро. У дверей кабинета предупредил:

– С минуты на минуту доктор ожидает партайгеноссе Роберта Лея. Постарайтесь ограничить визит во времени.

При виде входящего Юстина озабоченное лицо Фердинанда разгладилось. Приветливо показав на кресло, он проговорил:

– Я уже подумал, вы забыли обо мне.