Невидимка

В объятьях ночи мать плачет о том, что могло бы произойти. Ведь иногда лишь миллисекунды отделяют друг от друга жизнь и смерть, вчера и завтра, возможность разбудить своего заснувшего сына или навсегда занавесить пеленой своих слез его опустевшую кровать. Иногда один лишь маленький импульс в сознании несет ответственность за то, какой она будет – картина будущего.

В тот день, когда это случилось, мать вышла из дома, даже не взглянув на него и не отдавая себе отчета, что для нее его тело давно слилось с домашней мебелью.

Она спит, но этот сон не приносит ей покоя. Хотя глаза ее закрыты, ее раны – внутренние раны – продолжают кровоточить в ожидании, что когда-нибудь шрам времени приглушит эту боль.

Несмотря на весь страх, пережитый несколько дней назад, когда, проснувшись, ее сын заявил, что он обладал сверхъестественными способностями, что он был невидимкой и летал на драконе… она может наконец улыбнуться, услышав, как этот ребенок тайно признается ей в любви в тишине ночи.

Девочка с сотней браслетов на руке

Девочка с огромным количеством браслетов на руке встала с кровати, подняла с пола мобильный телефон и вытерла слезы рукавом пижамы.

С трудом переставляя ноги, она направляется в комнату родителей, чтобы сказать им, что она готова, хотя на самом деле это совсем не так.

Она идет босиком по холодному полу коридора, медленно открывает дверь и несколько минут наблюдает за двумя спящими телами, отвернувшимися друг от друга. Она подходит к той половине кровати, где спит мать, поскольку она расположена ближе к двери, и останавливается, прислушиваясь к дыханию: едва уловимому движению груди и тоненькому звуку, издаваемому выходящей из приоткрытого рта струйкой воздуха…

В этот момент раздается звонок будильника, заставляющий ее подпрыгнуть от неожиданности.

Она слегка нервничает, не зная, что делать: то ли бежать со всех ног, то ли будить…

– Дорогая, что ты тут делаешь? Что-то случилось? – спрашивает мать, чей сон как рукой снимает.

– Сегодня, – отвечает она.

Молчание.

– Ты уверена? – снова спрашивает мать, выпутывает руки из-под простыней и протягивает их к дочери, приглашая ее лечь рядом.

– Да, я готова.

– Что ж, значит, сегодня.

Мать чуть отодвигается, чтобы дочери со всеми ее браслетами хватило места. Она знает, что девочка не готова, ни одна из них не готова к этому, но это будет сегодня.

Сегодня.

И вдруг ее рука отпускает мою ногу.

Я внимательно слежу за тем, как она пытается изобразить, будто зевает, как открывает глаза, глядит на меня и улыбается.

– Привет, малыш! – говорит она, и я ощущаю на своем лбу поцелуй, который кажется бесконечным. – Как ты сегодня спал?

– Лучше. Думаю, за всю ночь я даже ни разу не проснулся, – обманываю я.

И вижу, что моя маленькая ложь вызывает улыбку. Она обнимает меня.

– Что ж, вот и здорово, на один день меньше, – говорит она, с трудом поднимаясь на ноги.

Уже слышен звук тележек, развозящих завтрак, чей-то смех и еще чей-то плач, разговоры в соседней палате… Все начинается заново. Быстро, очень быстро, здесь все делается быстро. Быстро раздается завтрак, быстро раздается обед, а за ним и ужин… вот только ночи почему-то тянутся бесконечно медленно.

Моя мама, как и каждое утро, провожает меня в туалет, что вызывает у меня чувство огромной неловкости. Она, конечно, ждет снаружи, но дверь остается полуоткрытой, чтобы зонд, соединяющий мою руку с аппаратом, не сломался.

Если надо сходить по-маленькому, еще куда ни шло, но вот когда дело доходит до другого… Тут я готов от стыда сквозь землю провалиться из-за этой открытой двери. Особенно когда у меня газы, а они бывают практически всегда из-за лекарств, которые я принимаю.

– Умойся там хорошенько! И наведи красоту, потому что сегодня к тебе придет гость! – кричит она снаружи.

Точно, гость, я и забыл совсем.

Такой нежданный гость, что моя мать даже не решается назвать его имя.

Гость, который мне совсем не нужен, которого я не звал и видеть не хочу.

Провались оно все.

Мальчик со шрамом на брови

– Кажется, таких у тебя еще нет? – сказал наконец мальчик со шрамом на брови.

– Нет, таких у меня нет, спасибо большое, – соврал его друг, рассматривая содержимое пакета: шесть или семь комиксов.

И на этом разговор двух друзей, которые еще несколько месяцев назад могли болтать часами, оборвался.

Наступила гробовая тишина, которую родители обоих поспешно заполнили дежурными фразами: «Что ж, похоже, ему уже лучше», «Да, уже лучше», «Уверен, что вы очень скоро поправитесь», «Ты очень сильный…».

Минут десять они продолжали этот неловкий диалог, то и дело проваливаясь в бесконечно длинные паузы и не зная, за что зацепиться взглядом.

– Ну, нам пора… выздоравливай поскорее, – сказала мама мальчика со шрамом на брови. Она мечтала уйти как можно скорей из страха, что разговор переключится на тему, о которой ей совсем не хотелось говорить.

– Спасибо, спасибо, что пришли, – ответила мама бывшего мальчика-невидимки.