Невидимка. Фельдшер скорой – агент уголовного розыска

Нашелся таксист, который поменял доллары на рубли.

Иван взял еды и уселся в уголке, ковыряя ложкой в картофельном пюре, потому что не оказалось на подносе чистых вилок.

Все тут было по — советски. Тарелки с голубыми ободками и надписью «Общепит», алюминиевые приборы, граненые стаканы с компотом, холодным чаем и сметаной до половины. Квадратные голубые столы и пластмассовые стулья. И меню, сохранившееся с семидесятых: молочный вермишелевый суп, рисовая каша, отварная пупырчатая куриная нога с зеленым горошком и пюре с изрядно подсохшей холодной котлетой. А еще слипшиеся макаронные изделия с мясной поджаркой, в которой было больше соуса, чем мяса.

Время подходило к пяти утра.

«Достучался ли до полковника Беляков? — думал Иван, — а может быть самому позвонить, как тогда, когда его забирали в ГСП? Ведь, сумел же тогда Москвичов его вытащить. Сам приехал. Может быть и сейчас?»

В столовую вошел еще один таксист. Он протащил поднос мимо прилавков с блюдами, набирая себе еды, и подсел к Ивану.

— Скучаешь? — бесцеремонно спросил таксист. Он снял фуражку с кокардой и буквой «Т», и улыбнулся, — не знаешь, где тут аптека есть, надо кислород купить!

— В Москве аптек много, везде продается, — улыбнулся в ответ Иван, и ждал продолжения пароля.

— Сейчас я поем, и поедем, — сказал таксист.

— С чего это? — удивился Иван. — Я никуда не спешу.

— Молодец, птица Говорун, — одобрил его реакцию присланный связник, — осторожность превыше всего.

— Куртку привез? — спросил Иван. — Я полковника ждал.

— Москвичов на вашем адресе у этой Бакировой, хвосты подчищает. — Объяснил таксист. — Можешь мне рассказать.

— Слишком долго, — ответил Иван.

— Как хочешь, — не стал настаивать связник, — сейчас отвезу на квартиру, там сиди, пиши отчет. Полковник велел все подробно написать, лучше по времени.

— Это как? — не понял Иван.

— Ну, так, час ноль — ноль, я делал то-то и то-то… два ноль — ноль, вот это… и так далее. Все подробненько.

— Я хотел еще кровь сдать, — сказал Иван, — в Склифе.

— Это что? Порыв альтруизма? Или давно планировал? — не понял таксист. Он уже доел и ждал Ивана.

— Нет, мою подругу Бакировские детки порезали, а у меня такая же группа крови, вот хотел сдать.

— Я понял, пока не надо. Какая группа?

Иван ответил.

Таксист произнес:

— Редкая, но не дрейфь, я полковнику доложу, он найдет. А пока сиди как мышка.

Куртка оказалась не по сезону — «Аляска» с капюшоном отороченным мехом, но по размеру. Иван сразу влез в нее, и пока салатовая «Волга» петляла по утренним московским улицам, задремал. Таксист больше ни о чем не расспрашивал.

У подъезда Иван спросил:

— Мне-то из квартиры звонить можно?

— Можно, — разрешил таксист, — только не выходи. Если, что-то понадобится, звони как обычно по ноль девять, дашь женскую фамилию. Тебе перезвонят. Соблюдай все условия и правила.

— Холодильник пустой почти. — Он протянул таксисту деньги, — привези хоть пельменей что ли и сметаны.

— Привезу, — пообещал таксист.

И привез, когда Иван уже задремал.

Оказалось, что у связного есть ключ от квартиры и, проснувшись, Иван увидел, что холодильник забит под завязку.

Глава пятнадцатая

в которой Иван скучает, пишет отчет и ждет, когда закончится его заточение, а тесть откровенничает с Иваном…

Для любого человека, особенно в возрасте двадцати лет и старше нет ничего хуже, как сидеть взаперти в квартире и ждать неизвестно чего. Первый день Иван отсыпался. Тупо спал весь день, до темноты. Позвонил маме, предупредил, что не приедет, потому что выехал по делам из города. Слава богу, мама не стала вникать и расспрашивать, какие — такие дела могут появиться у фельдшера скорой помощи, но Иван понимал, завтра она спросит.

Позвонил и в реанимацию Склифа, узнал, что Люся — молодец, пришла в себя, но пока ее в отделение хирургии переводить не будут, может быть, завтра. Эта весть Ивану понравилась. Еще он позвонил Белякову, но снова нарвался на автоответчик, потому сообщил, что у него, Ивана, все нормально и хочется пообщаться, просил позвонить. Но Беляков не звонил. Вообще никто не звонил, и оттого было особенно тоскливо.

Телевизора в квартире не было, радио — одна радиоточка на кухне, которая сутками играла попсу и периодически сообщала новости, в которых не было ни слова ни о Москвичове, ни о Люсе, ни о том деле, в котором Ивану довелось поработать.

Иван полночи сочинял отчет, потом устал и опять лег спать. На следующий день продолжил писать отчет, но днем снова потянуло в сон, и он прилег. Питался макаронами с колбасой, пельменями и чаем.

Он снова позвонил маме. Как и предполагал, она захотела подробностей, на что Иван объяснил, что его отправили в командировку, забрать больного из Тмутаракани, перевезти в Москву и может быть, они вернутся только завтра, потому что они только что приехали туда, а когда поедут обратно решается и вообще неизвестно. От этого вранья он даже вспотел. Хорошо, что мама не видела его. Врать по телефону легче.