Невидимка и (сто) одна неприятность

А проснулась от того, что кто-то меня потряс. Сонно заморгала, пытаясь сообразить, где я и что я, выхватила взглядом огромную тень, нависшую надо мной, и мой испуганный визг утонул в жесткой ладони.

— Тс-с, это я, — успокоила меня тень, голосом Лагранжа.

Вернее — ни разу не успокоила!

— Какого черта ты здесь делаешь?! — оскорбленно взвилась я.

— Какого черта ты спишь в одежде? — расстроился Лагранж, окидывая меня взглядом с ног до головы.

Я нащупала подушку и с размаху ударила парня в грудь, а потом еще и толкнула, вынуждая отодвинуться. Что за хамство?!

Лагранж подушку с удовольствием принял, закинул ее себе за спину и с удобством развалился поперек моей кровати!

— Выметайся! — окончательно разозлилась я. — Тебе сюда нельзя!

— Вам, значит, можно, а нам нельзя?

— Кому — вам?

— Вам — девицам.

До меня дошло не сразу, а потом я торопливо возмутилась:

— Я не имею к этому ни малейшего отношения!

— Вы посмотрите, врет и не краснеет!

— Я не вру!!!

— О, покраснела!

Я снова бессильно ткнула его кулаком, прекрасно отдавая себе отчет, что ему мои тычки, что комариные укусы, но желание хоть что-то сделать этой наглой роже было сильнее меня.

— Как с такой эмоциональностью ты умудрилась стать невидимкой?

Да меня никто и никогда не донимал, как ты, с упорством, достойным лучшего применения!

Стоп, машина.

Он сказал “нам”?..

Это сейчас по женским комнатам орава злых парней разгуливает?..

Я дернулась было — выскочить и предупредить!

Но Лагранж с ухмылкой покачал головой: не стоит, седая девочка, — но не удерживал. И именно поэтому я послушно расслабилась, хоть и сердито поджала губы. Предупреждать уже поздно, а противопоставить мужской компании в одиночку я все равно ничего не могу…

Как они вообще смогли вломиться в личные комнаты?!

Я думала, я одна такая уникальная…

Я покосилась на парня, поглядывающего на меня с ленивой хитрецой.

Ну понятно, Лагранж, с его структурным образованием! Ему-то это, конечно, ничего не стоило! Дунул-плюнул…

Внутри заваривались в крепкий чай досада, зависть к его возможностям и профессиональная ревность.

— Как? — недовольно выдохнула я, не утерпев.

— Что “как”? — продолжал ухмыляться Лагранж. — Как мы вычислили участниц проекта "Дегтярная пощечина мужскому крылу"? Или как прорвались в обитель бессердечия и коварства ради справедливого возмездия?

Я закатила глаза.

— Как ты догадался, что это я взломала защиту?

— Никак, — беспечно отозвался Лагранж. — Но приятно знать, что атака вслепую накроет таки и истинных виновниц! Остальных запишем в случайные жертвы среди мирного населения…

— Это подло!

— У тебя была возможность их спасти, но ты, жестокая девочка, от нее отказалась.

— Когда это?

— Когда не захотела отвечать на вопрос, кто виноват. Если тебя это утешит, Мирей тоже грудью встала на защиту своих сообщниц, так что и из нее не удалось ничего вытрясти. Пришлось действовать с размахом, — Лагранж поерзал, устраиваясь удобнее и на мгновение даже прикрыл глаза.

Мирей? Грудью встала?..

Может тогда… тогда у стены… он ее просто допрашивал? И не давал улизнуть? А со стороны казалось…

Может…

Я потрясла головой — да какая разница? Мне должно быть все равно!

— И как же вы планируете мстить?

— Вот! — Даниэль выудил из кармана темный пузырек, кисточку и демонстративно выложил на подоконник.

— Что это?

— Раствор бриллиантового зеленого, — проговорил Лагранж, мечтательно возведя глаза к потолку. — Здоровый цвет лица и мгновенная дезинфекция!

Я должна была возмутиться. Оскорбиться. Надуться там… но вместо этого почему-то прыснула смешком.

В конце концов, ну глупо было отрицать, что возмездие справедливо!

— А зачем ты меня разбудил-то? — спохватилась я, не без труда стягивая губы обратно в осуждающую мину.

— Ну… — Лагранж возвел глаза к потолку. Кажется, ответа на этот вопрос у него у самого толком не было. — Но раз уж мы решили, что ты слишком хороша, чтобы мазать тебя зеленкой, давай устроим конференцию по обмену опытом — как ты это сделала?

Он выпрямился и повернулся ко мне, оказавшись неожиданно близко.

— Руны, — пробормотала я, чувствуя, как щеки становятся ужасно горячими.

— Я должен был догадаться, — Лагранж потер грудь сквозь футболку, будто снова стирал с нее кровавые надписи.

Перед глазами вспыхнуло воспоминание — капли воды, стекающие по позвоночнику, горячее дыхание на шее, тяжелая ладонь, скользнувшая по бедру…

Сейчас ночь. И из света — только луна в окно. И мы вдвоем, на моей кровати.

Мысли путались, а сердце начало по-дурацки сбиваться с ритма.

Зачем ты разбудил, меня Лагранж?..

— У тебя все же определенный талант, серьезно. Местные стражи порядка и нравственности прекрасные специалисты, в жизни бы не подумал, что к этой защите можно подобрать рунный ключ! Я сегодня почти весь день просидел, ломая голову, как подступиться, еле расковырял… Не переживай, без меня этот трюк остальные все равно не повторят. Да и если честно, после сегодняшнего события я очень удивлюсь, если преподаватели не пересмотрят защиту и не поменяют тут все, закрутив гайки.

— И как же ты расковырял? — спросила я, старательно давя в себе довольство, вызванное признанием моих талантов.